ПАМЯТИ ВЕРЫ КАПИТОНОВНЫ ЖУЧКОВОЙ

24 сентября 2021 года исполняется 100 лет со дня рождения Веры Капитоновны Жучковой (24 сентября 1921 года - 20 мая 2011 года), географа, ландшафтоведа, преподавателя и наставника нескольких поколений студентов и аспирантов. Более 50 лет она работала на кафедре физической географии СССР (сегодня - кафедра физической географии и ландшафтоведения) географического факультета МГУ.

АНДРЕЙ ЖОРОВ, выпускник 1983 года кафедры физической географии СССР, кандидат географических наук:

Вера Капитоновна - чудесная миниатюрная блондиночка, исключительной доброты и душевной мягкости, за которыми таился крепкий характер.

Дочь сельских учителей, Вера Капитоновна была в числе первых студентов только что созданного географического факультета МГУ. Слушала лекции Ивана Семёновича Щукина и других корифеев. И не только слушала, но и тщательно записывала.

Полноценному завершению учёбы помешала война. Из эвакуации Вера Капитоновна попала на Кавказ, откуда только выгнали немцев. Пришлось работать сразу, на неразминированных площадях. Медали «За оборону Кавказа» скромнейшая Вера Капитоновна стеснялась, в войне же вроде бы и не участвовала...

Готовилась в аспирантуру родного факультета, а поехала преподавать в Воронежский университет. Учила по лекциям Щукина; не хватало не то что учебников, но и бумаги с карандашами и ручками. Но в послевоенном Воронеже, лежащем в руинах, преподавателям давали жильё: в 1946 году у Веры Капитоновны и её мужа, тоже географа, Андрея Георгиевича Буренстама родился сын Коля, впоследствии окончивший физфак МГУ.

Успешно защитилась по созданию прудов согласно Сталинскому плану преобразования природы. Пришлось побороться и с тяжёлым недугом - наследием трудных военных лет. С тех пор Вера Капитоновна, будучи в поле, до поздней осени ежедневно купалась по утрам независимо от погоды, держала себя в форме.

Начала работать на кафедре физической географии СССР. Стала владельцем собственного экспедиционного транспорта - мотоцикла, на котором колесила по городам и весям со студентами и коллегами.

Со временем Вера Капитоновна сменила руль мотоцикла на клавиатуру компьютера. Сама готовила тексты и черновую вёрстку публикаций. Яркий пример - учебник по методике физико-географических исследований, написанный совместно с Николаем Левановичем Беручашвили.

Через заботливые руки Веры Капитоновны прошли десятки студентов и аспирантов. Она участвовала в исследованиях на территориях различных республик, краёв и областей СССР. Её помнят благодарные ученики и коллеги, равнины и горы всей страны.

 

Деревня Водославка на реке Ипуть в Брянской области, столь любимой Верой Капитоновной. Здесь была база полевого отряда физико-географов МГУ. 1981 год

Почитайте ниже воспоминания учеников и коллег о Вере Капитоновне (географов Н.И. Волковой, А.Н. Гуни, А.А. Жорова, О.В. Кораблевой, А.С. Кременя, В.П. Чижовой и писателя-эколога А.Т. Нестика) и посмотрите фотографии. Мы выражаем огромную признательность учителю географии и биологии Чертовицкой неполной средней школы в 1990-2011 гг. Лидии Ивановне Конновой за предоставленные фотографии семьи Жучковых из архива Игоря Сергеевича Шевцова, экономико-географа Воронежского университета, сына Ольги Капитоновны Кретовой (Жучковой) и выпускнику географического факультета МГУ Александру Ивановичу Глухову за предоставленные фотографии из архива кафедры физической географии и ландшафтоведения.

Посмотрите в интернете:

О семье Жучковых - http://uglitskih.ru/nataliya-deyneka-voronezh-istoriya-voronezhskogo-sela-chertovitskoe-glava-7-zaklyuchenie; http://istram.ucoz.ru/publ/obrazovanie_v_sele/38-1-0-452.

Воспоминания и книги старшей сестры Ольги Капитоновны Кретовой, известной писательницы, а для многодетной семьи заменившей маму, ушедшую из жизни вскоре после рождения самой младшей дочери, Веры Капитоновны - https://www.livelib.ru/author/435218-olga-kretova; https://nashahistory.ru/materials/nasledie-voronezhskoy-pisatelnicy-olgi....

Воспоминания самой Веры Капитоновны - http://pereplet.ru/podiem/n5-05/Blood.shtml.

Список избранных публикаций Веры Капитоновны - rusist.info›author/143312.

 

ВОЛКОВА Надежда Ивановна, МГУ, кандидат географических наук:

По-видимому, я встречала Веру Капитоновну Жучкову, ещё когда училась в школе. Она часто приходила к своей студенческой подруге — Саушкиной (Ирине?). Та жила рядом с нами, в доме 14/15 по Покровскому бульвару — это был дом работников ВСНХ.

Они дружили с довоенных времён, и иногда Вера Капитоновна оставалась ночевать. Если они долго хихикали, приходил (видимо, дед Юлиана Глебовича Саушкина, который многие годы заведовал кафедрой экономической географии СССР, и его сестры), и грозным голосом говорил: «Сейчас же спать!».

Мне довелось более 30 лет работать рядом с Верой Капитоновной. Я как-то пробовала написать её биографию, ещё при её жизни, но получилась такое горестное сообщение — одни слёзы. В то время как она сама чаще всего вспоминала о своей жизни с улыбкой. Такого же настроя была ещё бывшая партизанка Людмила Анисимовна Дмитриева, с кафедры геоморфологии географического факультета: 4 раза перед лицом смерти пришлось быть — и она всегда оставалась в хорошем настроении. Вера Капитоновна тоже несколько раз погибала: от болезней. Она как-то сказала: «Я решила, что годам к 60 точно помру, поэтому мне каждый день — подарок».

Год рождения Веры Капитоновны Жучковой — 1921-й, голодный год гражданской войны.

Сестра, Наталья Капитоновна, рассказывала: «В доме еды было — лишь блюдце кашки, а Вера, маленькая, пролила. И тогда папа заплакал». Семья выжила только за счёт мёда: отец умудрялся так работать, что кроме школы занимался пчеловодством. Было 20 ульев колхозных и 20 своих. Ещё и работа по дому, особенно после смерти жены, которая умерла, когда Вере было 4 года. Вера росла вместе с сыном своей старшей сестры (он погиб на войне). Средняя сестра, Наталья Капитоновна вспоминала: «Маленькие, возьмутся за руки и ходят, поют». Старшие братья дразнились: «Соплюшки». И ещё обиднее: «Пенки с Кондратьевны стенки» — в доме жила престарелая то ли нянька, то ли уборщица школы, которая вытирала руки о свою перегородку.

Семья школьных учителей так и жила в школе: половина дома — школа, половина — жилая. На берегу реки Воронеж, рядом с нагорной дубравой, лужайками. Довольно большое село, в Воронеж иногда ходили пешком. Полное раздолье для физического развития. Вера Капитоновна вспоминала: «Можно было прыгнуть на парту, как на гимнастического коня, а потом — в окно». Местные жители говорили: «У Капитон Лексеича детки лобастенькие, хоть шшанков бей». Все энергичные, талантливые, рисовали, писали стихи.

Старшие классы школы заканчивала уже в Воронеже, жила в семье у старшей сестры, Ольги Капитоновны Кретовой. Занималась верховой ездой, сдала нормы и получила значок «Ворошиловский всадник». Мы спрашивали: «И правда, Вы и джигитовку делали, под брюхом коня ездили?». Скромно отвечала: «Да, только «рубка лозы» плохо получалась: шашка тяжёлая». Любила и понимала лошадей (была и своя, но погибла, провалившись в омшаник) и всякую живность. Достав лягушку, упавшую в яму почвенного разреза, говорила: «Не трогай, она отдышивается».

После школы поехала в Москву, поступать на биофак МГУ, по стопам сестры Натальи Капитоновны, которая училась там и занималась домовым грибом для военного строительства. Почему-то повернула на географический (может, из-за стремления к «авантюрам», путешествиям).

Училась, как всегда, старательно, получила Сталинскую стипендию: «На эти деньги мы купили мне пальто и съездили в весенний Крым».

Рассказывала, как пришли весной 1941 г. проситься на летнюю практику в экспедицию на Кавказ двое ребят и она. Руководитель (кажется, Еленевский), спросил у проходившего мимо Ивана Семёновича Щукина: «Кого из них двоих (указывая на юношей) Вы бы посоветовали мне взять?» И тот совершенно неожиданно ответил: «Из них троих я Вам советую взять её». Всю жизнь она недоумевала, почему он так сказал: «Ведь я непосредственно с И.С. Щукиным не работала, ни курсовую у него не писала, только записывала его лекции».

В экспедиции узнали, что началась война, и Еленевский заплакал. «Он впоследствии так в войну и умер». Конюх экспедиции сразу же ушёл в военкомат, и вся работа с лошадьми оказалась на ней.

Малоизвестным на нашем географическом факультете кафедре МГУ остался вклад Веры Капитоновны в передачу опыта МГУ Воронежскому университету. Некоторые сотрудники даже не знали, что Вера Капитоновна закончила Московский университет и поступила в аспирантуру МГУ. Но потом: «Должен был родиться ребёнок, и я не могла прийти в комнату коммунальной квартиры, где жили муж с сестрой и своей матерью». Тогда она порушила всю свою аспирантуру и поехала в Воронеж, который ещё лежал в руинах, но ей как молодому специалисту дали квартиру. Ни библиотек, ни книг не было: «Я готовилась к занятиям по своим университетским лекциям И.С. Щукина, порой до 4 часов утра. И однажды перепутала, опоздала: иду, а мне навстречу спускаются мои студенты». Характерно отношение студентов, что никто из них на неё не «накапал», а то могли посадить в тюрьму. Период восстановления народного хозяйства был очень напряжённым.

Вера Капитоновна стала работать в Воронеже ещё до «отца воронежской ландшафтной школы» Ф.Н. Милькова, он приехал в 1950 году. Она уважала Ф.Н. Милькова, вернувшись позднее в конкурентную московскую ландшафтную школу.

Открылся туберкулёз. Лечение тогда было — искусственный пневмоторакс: нагнетание воздуха в лёгкие, чтобы как-то купировать очаг поражения. «А я поеду на телеге и опять всё растрясу». Были обязательны летние экспедиции, физически трудные. Муж добился перевода в Москву, где она попала к внимательному врачу (та не ждала, пока накопится, а каждый день делала процедуры), тогда поняла, что выздоровеет, и в больнице занялась фотографией.

«Где ваш главный геолог Капитоновна?».

Тратить усилия на заботу о своём внешнем виде не было особого желания, а главное — не хватало времени, но видимо сознательно, с детства, стремилась выглядеть прилично, хотя «без зверской серьёзности». Своего внука Вера Капитоновна учила: «Не кривляйся, а то прикинется». Всегда доброжелательно, но с глубоко спрятанным чувством юмора относилась к окружающим, посмеиваясь в том числе и над близкими родными, и над собой.

Приехав в какую-либо местность, она первым делом шла уважительно беседовать с представителями местной власти. Сообщала, кто мы, откуда, что собираемся делать, какие задачи. Какие бы ни были разные люди, в том числе и свои студенты: «Мы должны уметь работать с любыми людьми» - это было её кредо в результате семейного воспитания и опыта педагогической работы (педагогический стаж — с 1945 года).

Бывало по-разному, например, в период ландшафтных экспедиций лаборатории ландшафтоведения кафедры физической географии МГУ в Рязанской области. Игорь Вартанович Джерпетов рассказывал: «Пришли к председателю, а он сидит с ружьём» - так восстановил против себя людей представитель администрации.

Для всех людей — вежливо благожелательное отношение. Внимательно найти общий язык. Категорически не принимала общеизвестные принципы «народной дипломатии». Сколько раз ей приходилось часами уговаривать пьяниц-шофёров экспедиции. Беседовать со студентами, которые полагали, что найти общий язык с местными жителями удобнее через выпивку. «И последнее дело — пить с шофёром». Мало того, как-то так получалось, что у неё в экспедициях не только не пили и не курили, но, на удивление, не сидели романтически у костра — настолько хватало производственной романтики. Не было времени на бездельные «тусовки». Быть может, Вера Капитоновна была самым большим романтиком на факультете.

Любила приглашать в экспедиции уважаемых научных работников для проверки своих теоретических идей в натуре, для возможности получить ценные советы, для передачи опыта студентам. Старалась обеспечить им все условия. Однажды был шофёр, который в подпитии забирался на крышу грузовика и кричал петухом. Просила известного геоморфолога, Алексея Ивановича Спиридонова: «Поговорите с ним по-мужски, пожалуйста». «Нет-нет, Вера Капитоновна, у Вас это лучше получается».

На практиках, в экспедициях — наблюдала за профессиональным ростом подопечных, чувствовала, когда уже необходимо предоставить самостоятельность.

Вера Капитоновна возила в Брянскую область и Николая Андреевича Гвоздецкого, многие годы заведовавшего кафедрой физической географии СССР: на самолёте по области, в наш полевой отряд, и отдельно — в Фокинский меловой карьер, в выходной день. Мы увидели впечатляющие разрезы карстовых воронок (Н.А. Гвоздецкий их определил как воронки просасывания). Там отобрали образцы грунта и отсняли целую плёнку фотографий, и затем Н.А. Гвоздецкий опубликовал материалы в каком-то немецком журнале.

Большая часть Брянской области лежит на мело-мергельных породах, местами выходящих на поверхность. По районированию Н.А. Гвоздецкого и А.Г. Чикишева, это область мело-мергельного карста. Однако, после ярких работ В.В. Бердникова и А.А. Величко, вся научная общественность увлеклась палеомерзлотным генезисом западин, так что все они теперь палеомерзлотные. Авторы же геологических отчётов объясняют брянскую западинность кто карстом, кто просадками в лёссовидных грунтах, кто палеомерзлотными явлениями, на свой вкус. По-видимому, все три процесса присутствуют, вопрос — где и в какой степени, как полагала Вера Капитоновна.

Комитет по Десне и Брянская область.

Народ любил реку, называли Десна-красавица. В гостиницах города Брянска нередко висели фотографии с речными пейзажами.

Силами трёх республик, на базе Брянского обкома и Брянской администрации, был создан первый в стране комитет, целью которого была забота об экологическом состоянии реки Десны. Уникальность организации состояла в том, что у неё был лишь один штатный сотрудник — секретарь. Когда местный «карьерист», выросший из студентов нашей кафедры, настойчиво просился у Веры Капитоновны помочь ему устроиться работать в Комитет, она никак не могла ему объяснить, что это невозможно, т. к. руководить там некем, административной организации комитет не имеет, а располагает всего лишь одним техническим сотрудником — секретарём. Впоследствии наш бывший студент продвинулся, как и мечтал, став директором туристического бюро.

Ещё в период работы над книгой «Районирование Нечернозёмной зоны» Вера Капитоновна возила Николая Адольфовича Солнцева, «отца московской ландшафтной школы», в Брянскую область. Уговаривала Н.А. Солнцева принять участие в общей работе, обещая, что «там никаких природных зон не будет». Он отрицательно относился к природным зонам с точки зрения ландшафтоведа, поскольку не считал природную зону полным природным комплексом (природная зона выделяется по очень общим условиям климата, но при этом включает объекты, разнородные по геолого-геоморфологическим особенностям). Не нашёл ей место в иерархии ландшафтных структур, хотя, природная зона вроде бы «главнее» ландшафта. Так и получилось: монография построена не на зональном принципе.

Чтобы собрать материалы для книги, много работала в местных организациях, познакомилась с почвоведами, сотрудниками Брянской геологоразведочной партии. Выступала с докладами, например, на совещаниях Комитета по Десне. Вместе с Юрием Николаевичем Цесельчуком опубликовала материалы исследований и районирование бассейна р. Десны.

На заседаниях-совещаниях, когда объявляли выступление В.К. Жучковой, весь зал оживлялся и с удовольствием аплодировал. Плохого не делала, невозможного не просила, старалась, чем помочь себе и людям.

Была главным двигателем-организатором монографии «Природное районирование и типы сельскохозяйственных земель Брянской области» (1975), вместе с коллективом авторов, как московских, так и брянских. При этом был отмечен Григорий Тихонович Воробьёв, тогда работавший в почвенной партии, как квалифицированный, думающий, работящий сотрудник, которому Вера Капитоновна, вместе с Ю.Н. Цесельчуком, старались, при случае, всячески содействовать в научном росте. Впоследствии Г.Т. Воробьёв защитил кандидатскую и докторскую диссертации, стал директором станции химизации Брянской области, которую перестроил в Центр «Агрохимрадиология». В год Чернобыля, сравнительно небольшим коллективом, уже к осени 1986 года были обследованы все сельхозугодья Брянской области с точностью, необходимой для принятия решений руководством области (1 смешанный образец на 40 га), гораздо более подробной, чем общепринятые карты, на основании которых платили «гробовые» местному населению. После этого Вера Капитоновна «в очередной раз кинулась на амбразуру» — по её выражению, чтобы составить самую подробную на тот момент карту. Стремясь как можно скорее закончить, Вера Капитоновна получила инфаркт глаза: «Я и не знала, что такое может быть». Позднее работали совместно с Виталием Григорьевичем Линником в поражённых радиацией западных районах области (Проект «РАДЛАН» и другие).

Вера Капитоновна много лет была учёным секретарём межфакультетской темы «Районирование СССР для сельского хозяйства», где ректорат всё время требовал тесной интеграции факультетов и кафедр, но она не получалась. Каждый участник выполнял кое-что, осваивая те небольшие деньги, что выделялись, но настоящего синтеза не было, хотя он и требовался. Когда «изгибы линии партии» повернули, наконец, общество, от преобразовательского подхода к природе, олицетворяемого Хрущевым, к необходимости учёта природных условий, появился клич: «Надо создавать зонально обусловленные системы земледелия». И всей стране велели это делать (уже ближе к эпохе перестройки). Мы с Верой Капитоновной месяц сидели в библиотеке ВАСХНИЛ, смотрели, чем же они отличаются. Нашли лишь литовскую схему — ближе к ландшафтам, а остальные — бумажные «отписки». Естественно, потому что от зоны до конкретных полей севооборотов — как от части тела до отдельной его клеточки. То, что понимают агрономы, никогда не понимает руководство. То, что надо хотя бы по зонам — наконец, до них дошло, а то, что надо бы по ландшафтам, а если ступенями ниже — по почвенным разновидностям — это уже выше понимания.

Страсть к «авантюрам» и приступы скромной застенчивости.

Однажды, кажется, в период работы над монографией по Нечерноземью, потребовалось съездить в Орёл. Что она и проделала вместе со своей приятельницей Эльвирой Раковской (в то время Раковская была студенткой, писала все работы у Николая Ивановича Михайлова, а втайне от него путешествовала с Верой Капитоновной), на мотоцикле в один день туда и обратно. После чего получила растяжение локтевых сухожилий. Врач спросила: «Как же это у Вас? Наверное, Вы портфель тяжёлый носите?» Вера Капитоновна скромно ответила: «Да».

Был случай: они купили «козлик», машину «Иван-виллис» - те, что выпускались у нас специально для войны: с максимумом полезности, но с минимумом затрат и материалов, чтобы не так жалко утратить в боях. «Однажды я еду, а впереди меня колесо бежит чьё-то. Оказалось — наше. Потом несколько лет праздновали день, когда её продали».

Брат-железнодорожник (впоследствии жил в Россоши, имел много технических изобретений), сказал Вере: «Почему бы тебе не работать в полевых условиях на мотоцикле»? Посадил на мотоцикл, обучил, и она ездила в одиночные маршруты (которые ещё не додумались запретить) по Окско-Донской низменности, с гербарной сеткой на багажнике, на лёгком мотоцикле М-1 (его называли «макака»). Порой ночевала в поле. Один раз разбилась, заметно разукрасив себе внешний вид, в другой раз бдительные крестьяне поймали и посадили её в амбар, как шпионку-диверсантку (был период шпиономании), в период написания книги по физической географии Окско-Донской низменности.

Впоследствии, уже в Москве, завела себе тяжёлый мотоцикл с коляской. Муж сначала гордился. Но потом: «Имела глупость посадить его в коляску и провезти по Кутузовскому проспекту. Оглянусь, а он сидит такой маленький, а рядом с ним — огромное колесо МАЗа». После чего он долго стоял у окна и сказал: «Я на этот мотоцикл больше сам не сяду и тебе не советую». Тогда ещё несколько лет пришлось мотоцикл прятать, снимая сарайчик на окраине Москвы, чтобы доехать до него на городском транспорте, а дальше — «вольному воля».

Завидная жизненная практика путешествий у Веры Капитоновны: на чём только не приходилось ездить. Рассказывала, как в Казахстане, на лошади, подъедешь в ночи к юрте: «А, джоу-инженер». И расталкивают соседа: «Подвинься» - чтобы она могла лечь спать. Потом летала на самолёте с открытой кабиной: волосы хлестали по лицу, думала, из-за этого чешутся глаза. Оказалось — подхватила где-то коньюктивит, ночуя в юртах.

И.В. Джерпетов говорил, что Вера Капитоновна ему запомнилась на коне, с развевающимися волосами.

Работая в Керженском заповеднике, удалось даже поездить на бензопиле. Вспомнила свою мотоциклетную молодость. Такой способ был распространён на многих участках бывших торфоразработок. По старым рельсам торфоразработок тепловозики с вагончиками уже не ходили, но народ приспосабливал к тележкам-дрезинам моторы от бензопил. Впоследствии администрации районов продавали рельсы на переработку, а сбор отдельных металлических частей ещё долго служил заработком местных жителей — у кого была возможность собрать и сдать.

Издержки и фокусы снабжения в СССР: голод не припоминается, разве в деревне один раз картошка ещё не выросла — с недельку поголодали, а так — пища была качественная, хотя простая, но трудно было «достать» какую-либо необходимую тебе в данный момент вещь. В экспедициях порой тоже были неудобства. Надоедало мыть посуду, особенно алюминиевую. Иногда миски были неудобными. Однажды на практике в Хибинах студентки в магазине увидели эмалированные ночные горшки. Видимо, этот «предмет первой необходимости» никто не брал в Хибинах, а магазины их получали по разнарядке. Тогда пытливым студенткам пришла в голову идея их купить и варить пищу в ночных горшках, что и было сделано.

Но когда Вера Капитоновна попробовала использовать их тем же способом в московской квартире (в доме преподавателей МГУ они жили с семьёй соседей, в коммуналке с общей кухней), то получила гневное возмущение. Какие всё-таки люди — рабы условностей.

Я тоже как-то сделала непростительное — пыталась угостить шофёра, во-первых, молоком, а во-вторых — из гранёной водочной стопки.

Веру Капитоновну отличали недюжинные организаторские качества. В работах над монографиями ей удавалось собрать активные, дружные коллективы. Много лет руководила НСО (научным студенческим обществом) кафедры, постаралась, чтобы у студентов появились печатные работы по полевым маршрутам Подмосковья, за что они получили медаль ВДНХ.

Но при работе над кафедральной монографией «Физико-географическое районирование СССР», Вера Капитоновна, видимо, «сломалась». «Все так сильно ругались, что у меня началась нервная экзема, и пришлось уйти из редакторов». Это оказалось её самое уязвимое место — она не терпела скандалов, всё делала для того, чтобы работа и люди оставались в пределах приличий.

Совершенно героической была работа Веры Капитоновны по учебнику методики физико-географических исследований совместно с Николаем Левановичем Беручашвили. Читая курс методики, она интересовалась стационарными исследованиями, посещала многие из ландшафтных стационаров, включая и Марткопский стационар в Грузии. Тогда, в 80-е, это было популярное направление. Вера Капитоновна и Н.Л. Беручашвили решили написать методический учебник совместно. Было собрано колоссальное количество материала, но, к сожалению, вечная борьба редакторов за уменьшение листажа заставила приблизительно в три раза сократить текст. Кроме того, Николай Леванович часто бывал в разъездах, а Вера Капитоновна старалась проверить все его иллюстрации и графики, освоила работу на компьютере. «Если бы не пример Веры Капитоновны, я бы к этому компьютеру не подошла бы», - так некоторые говорили на заре всеобщей компьютеризации.

 

ГУНЯ Алексей Николаевич, Институт географии РАН, доктор географических наук:

Вера Капитоновна сыграла особенную роль на моем пути в географию. Она сочетала самые добрые человеческие качества с преподаванием и наукой. И это подкупало с первых же минут общения.

Начнём с того, что она была моим руководителем курсовой работы 3-го курса, можно сказать – первой моей попытки применения научных терминов и приёмов, которым нас учили на кафедре физической географии СССР. Я родился и вырос на северо-западе Брянской области, в Приипутье – в местах, которые Вера Капитоновна очень любила и неоднократно посещала в процессе полевых ландшафтных исследований (позднее – даже останавливалась в моём родном деревенском доме). Поэтому и тему моей курсовой работы она предложила писать по знакомым мне местам. Её вопросы об урочищах Приипутья, которые я знал с детства, были, как мне сначала казалось, очень простыми. Но я удивлялся, как она радовалась моим ответам. Постепенно её восторг и внимание к растительности, рельефу, увлажнению и другим компонентам привили мне другое, удивительно внимательное отношение к ландшафту. Эти первые уроки настоящей географии связали мою сформированную в детстве память о природе с научными терминами, они стали для меня другими «кирпичиками», которые складывали иную, интересную и многостороннюю картину о ландшафте.

Работа над курсовой стала для меня по-настоящему примером радости от географического творчества. К тому же энтузиазм Веры Капитоновны распространился и на практическую сторону работы. Она звонила своим знакомым в проектных ведомствах в Брянске, чтобы организовать встречу со мной. Это была интересная и многосторонняя работа. Она не жалела времени, чтобы встретиться, объяснить, обсудить даже малейшие детали. Чем отплатить за эту неограниченную доброту? Тогда я об этом, к сожалению, не задумывался, воспринимал как должное. И когда решил выбрать в качестве следующей работы более контрастные горные ландшафты (они стали для меня предметом исследования на большую часть моей научной жизни) уже под руководством Николая Андреевича Гвоздецкого, Вера Капитоновна не только поняла мои устремления, но и всячески помогала с выбором района исследований, давала советы, как организовать научную работу.

Работоспособности Веры Капитоновны можно было позавидовать. Помню, что в непростые 1990-е годы только настоящие энтузиасты не снижали своих темпов в науке. Для меня удивительным и приятным сюрпризом стал выпуск учебника «Методы комплексных физико-географических исследований» (МГУ, 1997), который был подготовлен Верой Капитоновной совместно с Николаем Левановичем Беручашвили, другим близким и авторитетным для меня человеком и учёным. Два автора, представлявших в моём понимании два географических мира – равнины и горы. Эта была та классическая физическая география, на которой я образовывался как учёный.

В редких, во многом случайных, встречах в 2000-е годы я удивлялся и радовался, насколько активной оставалась Вера Капитоновна, насколько чётко и осознанно продолжала формулировать научные задачи. В памяти остались её светлый взгляд, её обаяние, человека глубоко интеллигентного, энтузиаста-ландшафтоведа.

 

ЖОРОВ Андрей Андреевич, выпускник кафедры физической географии СССР 1983 года, кандидат географических наук:

Преподаватель на географическом факультете - не просто учитель с кафедры в аудитории. Многие студенты побывали со своими доцентами и профессорами на полевых практиках и в экспедициях. В полевых условиях раскрываются не только педагогические способности, но в большей мере человеческие качества и навыки руководителя полевых отрядов и экспедиций, попадающих в самые разные бытовые условия и жизненные ситуации. Что называется, студенты и сотрудники вместе едят кашу из одной миски и в итоге безошибочно определяют, кто есть кто по жизни.

С Верой Капитоновной однажды довелось буквально поесть из одной сковородки. Наш полевой отряд базировался в деревне на берегу речки, откуда мы выезжали на вахтовке в многодневные маршруты и останавливались в палатках, где придётся. Водитель был хорошо знаком по прошлой работе с полевым отрядом. Хороший мужик, но слабо противостоял «зелёному змию». Приходилось за ним присматривать. Поначалу всё было нормально, но однажды он ухитрился ускользнуть от контроля и ушёл в запой. Автомаршруты на какое-то время прекратились. После первого возобновлённого маршрута Вера Капитоновна решила, что мы к своей базе подъедем, но с другого берега реки, чтобы водитель не пошёл в деревню. Мы, студенты, остались у машины в палаточном лагере, а сотрудники под началом Веры Капитоновны сами сходили вброд на базу и изжарили картошки. Обратно Вера Капитоновна возвращалась через речку со сковородой жареной картошки, буквально, над головой. И общий ужин у нас был в палаточном лагере. Водитель, конечно, всё понял. Неловко ему стало, что немолодая Вера Капитоновна устраивает такие вычурные мероприятия, дабы отвадить его от порока. После этого сезон доработали спокойно, без срывов.

Эпизод со сковородкой вброд случился на моей первой производственной практике в 1981 году в Брянской области. Руководителем полевых работ, практики и последующей курсовой работы была Вера Капитоновна. И после такой практики, сочетавшей в себе интенсивные полевые наблюдения с рисовкой ландшафтных карт, студенты обретали неистребимые навыки крупномасштабного ландшафтного картографирования. Вера Капитоновна терпеливо объясняла все тонкости понимания ландшафтных выделов. Но не это было главным. Мы учились совместной работе и её организации без понуканий и показных головомоек, без взаимных подколок, а в спокойном, удивительно доброжелательном стиле, только и свойственном Вере Капитоновне.

А личный пример поддержания внутреннего распорядка! Когда мы, бывало, едва протирали глаза после вечерних бдений, обнаруживалось, что Вера Капитоновна не только, как всегда, уже искупалась в реке, но и дала старт приготовлению завтрака, тонкими намёками дребезжащей посуды обозначая истинное время подъёма.

По окончании учёбы Вера Капитоновна была назначена руководителем моей кандидатской диссертации. К сожалению, направление работ Веры Капитоновны и тематика моей будущей диссертации не совпали, совместных полевых исследований у нас не было. Вера Капитоновна со всей своей деликатностью предлагала улучшения по ходу работы, а когда настал аврал, она безотлагательно откликалась на все просьбы поправить текст, посмотреть карты или оценить будущие действия.

Я по сей день с особой нежной благодарностью вспоминаю Веру Капитоновну и её неповторимую отзывчивость и доброту. И сейчас, возвращаясь к памяти Веры Капитоновны вместе с учениками и коллегами, могу осознать, как всем нам посчастливилось быть рядом с ней.

 

КОРАБЛЁВА Ольга Владимировна, заповедник «Керженский», кандидат географических наук:

С Верой Капитоновной Жучковой я встретилась по совету нашего директора Керженского заповедника Коршуновой Елены Николаевны. Для заповедника нужна была ландшафтная карта, и Елена Николаевна направила меня к Вере Капитоновне – известному ландшафтоведу, практику и отличному преподавателю.

При встрече весной 2001 году в МГУ я увидела маленькую, худенькую женщину, достаточно солидного возраста. У меня мелькнула мысль: «Впереди многолетние полевые работы, как справится такая хрупкая женщина, да и очень добрая. Студенты, наверное, и слушать не будут». Я тогда и не знала, какой твёрдый характер у этого человека. На кафедре никто не удивился, что к ней приехали из Керженского заповедника Нижегородской области договариваться о дальнейшем сотрудничестве. С первых же слов нашего разговора о планах и ландшафтах заповедника я уже забыла о возрасте этой женщины. Вера Капитоновна оказалось энергичным, дружелюбным и вдохновляющим на все свершения человеком. Она с радостью согласилась приехать в заповедник, посмотреть на территорию, понять, чем они могут помочь.

Наступил летний сезон 2001 г. К нам приехала Вера Капитоновна Жучкова со своей коллегой Надеждой Ивановной Волковой. Я переживала, как достойно встретить таких уважаемых географов, где и как разместить, чтобы не было претензий. Но все страхи были позади, как только ко мне домой заехали очень душевные люди. Оказалось, что невзгоды им нипочём, на условия они не обращали внимания, а наоборот, рассказывали интересные истории уже свершившихся экспедиций в разные районы нашей необъятной Родины.

Как только разместились, Вера Капитоновна попросила картографический материал и космоснимки. «А как же покушать?» - спросила я. «Это потом, мы в дороге перекусили», - услышала в ответ. Каждый вечер в дальнейшем она очень внимательно рассматривала топокарты, анализировала рельеф, очень точно планировала маршрут и точки будущих описаний. Как было интересно слушать будущий маршрут и рассуждения Веры Капитоновны. Мне кажется, что я тогда ждала вечера, когда мы уставшие после полевых работ, сядем обсуждать полученные сведения, разложим карты, а Вера Капитоновна начнёт планировать дальнейший маршрут. Я на тот момент уже знала заповедную территорию. Вера Капитоновна была на ней впервые, удивляло с какой лёгкостью она предугадывала, что нас ждёт завтра и на каких точках нам следует остановиться. Это и был профессионализм опытного ландшафтоведа. Благодаря директору заповедника Елене Николаевне можно было планировать маршруты в любые направления.

Последующие экспедиции в Керженский заповедник под руководством Веры Капитоновны до 2007 года были уже со студентами. Наблюдая со стороны, я всегда думала, как удаётся такой пожилой женщине управлять молодыми, очень активными, людьми. С одной стороны, Вера Капитоновна была как ангел, казалось, что сердиться и ругаться не умеет. Это действительно так, но если студенты получали замечания, то это были такие слова, что они сразу понимали свои ошибки и извинялись. Они уважали своего преподавателя, было заметно, что огорчать её никто не хочет. Она знала проблемы и радости каждого, очень часто забывая про себя.

Вера Капитоновна была очень увлечённым человеком, полностью погружалась в свою работу. Вспоминаю, как однажды мы находились в лесу и как обычно делали комплексное описание фации. Начинался дождь с грозой. Мне стало не по себе и участникам нашей команды, наверное, тоже. Мы все смотрели на Веру Капитоновну, она даже не обращала внимания, что гремит гром и сверкают молнии. Мы все стояли около неё смиренные. И когда пошёл проливной дождь и писать, и копать стало невозможно, только тогда она сказала: «Пойдёмте, в машине переждём». А при тучах комаров и слепней она никогда не надевала москитной сетки, потому что плохо было видно растительность и почвенный разрез. Как аккуратно и быстро Вера Капитоновна записывала каждую точку, всё по порядочку, будто только сейчас стала студенткой и хочет получить «отлично» за полевую практику на основании полевых записей в дневнике наблюдений.

Помогла мне Вера Капитоновна и лично: при поступлении в аспирантуру МПГУ я могла останавливаться у неё на квартире, пользоваться её компьютером. Проводила в читальный зал географического факультета, где я смогла найти очень ценные источники литературы для своей диссертации. Она познакомила меня с преподавателями – географами МГУ, с которыми я постоянно консультировалась, консультируюсь и сейчас.

В течение работы экспедиционных исследований под руководством Веры Капитоновны Жучковой с 2001 по 2007 гг. было составлено около 1000 точек комплексных описаний. В ходе этих исследований были составлены предварительная ландшафтная карта Керженского заповедника, крупномасштабные ландшафтные карты ключевых участков. Выделены 3 ландшафта и 8 местностей на территории заповедника «Керженский». Именно благодаря ландшафтным исследованиям и руководству Веры Капитоновны, С.А. Садкову и Д.Н. Козлову удалось завершить и предоставить крупномасштабную ландшафтную карту Керженского заповедника в цифровом формате, которую используют сотрудники для решения многих научных и практических задач.

Вера Капитоновна навсегда останется в моей памяти: жизнерадостным и ответственным человеком, милой и душевной женщиной, профессионалом своего дела, известным ландшафтоведом России.

 

КРЕМЕНЬ Анатолий Семёнович, заведующий кафедрой физической географии и геологии естественно-географического факультета Смоленского университета в 1987-2009 гг., кандидат географических наук:

Моё знакомство с Верой Капитоновной состоялось летом 1967 года, когда она приехала из Москвы в Смоленск с двумя молодыми сотрудниками на крытом брезентом «газике». Было запланировано обследование озёрных ландшафтов Смоленщины. Мы встретились у общежития Смоленского пединститута (теперь это Смоленский государственный университет) на улице Дзержинского, где жили географы. От смолян к группе Веры Капитоновны подключились мы с Владимиром Борисовичем Козловым, тогда оба аспиранты (Владимир Борисович позднее стал кандидатом геолого-минералогических наук и долгие годы работал на кафедре физической географии и геологии). Мы предложили нашим московским гостям остановиться в общежитии, но они оказались совершенно непривередливыми и предпочли ночёвку в спальных мешках прямо в машине под окнами общежития, в своём родном экспедиционном доме на колёсах. Да и вернее так было, а то как бы чего не пропало за ночь из экспедиционного скарба. В то время охраняемую автостоянку так просто не сыщешь.

Наутро мы начали совместный недельный путь по северо-западу Смоленской области. Мы делали комплексные описания типичных ландшафтов, подолгу задерживались в карьерах, стараясь прочесть в их многометровых песчано-гравийных стенках озовых гряд и камовых холмов историю образования современной природы нашего края. Веру Капитоновну особенно интересовали древнеледниковые озёра валдайского оледенения. Быть может, после изучения в своей кандидатской диссертации условий создания воронежских прудов ей хотелось увидеть природные водоёмы-аналоги. Да ещё и с торфами.

Вера Капитоновна была очень внимательна к объектам природы. Природный исследователь до мозга костей. Она оказалась очень подвижной и активной, неутомимой в маршрутах, а на ночёвках ещё и еду старалась приготовить всей нашей мужской бригаде. Очень вкусной у неё получалась простая пища полевой кухни! Вообще, она очень хороший надёжный товарищ.

Многолетнее сотрудничество и дружба связывали Веру Капитоновну с нашим смоленским географом Анатолием Куприяновичем Пастернаком. Оба они много внимания уделяли Брянщине. У Анатолия Куприяновича диссертация была по геоморфологии Брянской области, а Вера Капитоновна при Союзе каждый год район за районом изучала ландшафты то совместно с почвоведами, то с геологами, а особенно после Чернобыля. У авторов Пастернака и Жучковой много совместных обстоятельных публикаций.

Вера Капитоновна – Человек от Природы. Была и осталась. Большой души человек. Мы, смоленские географы, гордимся, что на нашем пути встретилась такая человек-легенда!

 

ЧИЖОВА Вера Павловна, МГУ, кандидат географических наук:

Самыми яркими воспоминаниями тех далёких времён обучения на факультете, когда я и познакомилась с Верой Капитоновной Жучковой, были и остаются до сих пор экспедиции НСО (научного студенческого общества). В то время, в начале 60-х годов теперь уже прошлого века, распределение по кафедрам было сразу при поступлении на факультет. Я с детства искренне любила всю природу целиком, не отдавая особого предпочтения ни одному её компоненту, поэтому не колеблясь выбрала кафедру физической географии СССР, как тогда называлась нынешняя кафедра физической географии и ландшафтоведения. И не пожалела об этом ни одного дня.

На первом курсе я горела желанием участвовать во всех мероприятиях, проводимых кафедрой: в работе физико-географического кружка (теперешнего НСО), полевых выездах по воскресеньям в Подмосковье, традиционных лыжных походах, приуроченных к 23 февраля. До сих пор как реликвию храню памятный сборник статей по ландшафтоведению, вручённый мне за второе место в соревновании, кто быстрее придёт к месту сбора. Но это было уже после зимней экспедиции НСО, о которой я помню всё до мельчайших деталей.

Всеми этими делами, не менее важными, чем учёба, но ещё более интересными, бессменно руководила Вера Капитоновна Жучкова. А поскольку я приехала в Москву из маленького и тогда ещё очень провинциального города Туапсе, и мне нелегко давалось привыкание к столице вообще и к университету в частности, то я считала Веру Капитоновну своей второй мамой. Особенно остро я это чувствовала, когда, обхватив её за талию и крепко прижавшись к спине, я вместе с нею мчалась по ухабистым подмосковным дорогам на мотоцикле, который она ежегодно брала в своё распоряжение на базе МГУ. А рядом, в мотоциклетной коляске, сидела моя лучшая подруга и соседка по общежитию Неля Герасименко, которая, как и я, приехала в Москву издалека: только я – с юга, а она – с востока, из алтайского села Косиха. На описание учебных маршрутов уходили все наши воскресенья, но мы не жалели об этом: так мы учились любить и познавать среднерусскую природу.

Когда было объявлено о наборе студентов для поездки в зимнюю экспедицию на Северные Увалы, я тут же попросилась с ними. Одно только тревожило: во-первых, с нашего курса никто не собирался ехать, кроме меня, а во-вторых, я не умела ходить на лыжах. Вообще отродясь на них не стояла и даже в руках не держала. В Туапсе зимой снега практически не было, а если и опускалась температура ниже нуля, то снег лежал, как правило, не больше трёх дней, в течение которых можно было успеть только до посинения накататься на санках с крутых переулков да набить шишек, когда эти переулки очень быстро превращались в ледяные горки.

В первый раз я встала на лыжи в конце декабря 1960 года. Случилось это в самой Москве, в верховьях реки Раменки. Кто не знает, Раменка – это правый приток Сетуни, опять же правого притока Москвы-реки. В то время это была, можно сказать, окраина столицы – здесь завершался Ленинский проспект. А рядом, на улице Кравченко, жила моя одногруппница Таня Сосина.

Тайком от Веры Капитоновны (я боялась, что она сразу откажет мне в экспедиции, если узнает, что я и лыжи-то видела только в кино) мы с Таней взяли в МГУшном прокате ботинки и лыжи с полужёсткими креплениями. Таня показала мне, как делать первые шаги, и я вдоволь накувыркалась на овражных склонах. Больше на лыжи до самой экспедиции я не становилась: не было времени.

Ежедневная ходьба на лыжах по глубокому снегу отнимала у меня все силы, так что к вечеру я уже, можно сказать, ничего не соображала. На заснеженных просторах я ещё держалась: главное было не отстать и не показать никому, что я полный новичок в этом деле. Судя по всему, получалось это у меня более-менее сносно. И только один раз, когда мы вышли на проезжую укатанную дорогу, лыжи мои тут же разъехались в разные стороны. Чтобы не упасть, я быстро остановилась, скинула их и, взвалив на плечи, бегом догнала остальных. Вера Капитоновна вроде бы ничего не заметила. Но позже, в деревенском доме, где мы жили, перед ужином она вывела меня в тёмные сени и деликатно так поинтересовалась, умела ли я раньше ходить на лыжах. Мне пришлось признаться, что я не только ходить, но и стоять-то на них не стояла. Разве что только один разок – в декабре.

- Что ж ты мне сразу об этом не сказала? Ещё в Москве?

- А я боялась, что Вы тогда не взяли бы меня в экспедицию, - тихонько ответила я. Вера Капитоновна промолчала, но я и так поняла, что она согласилась со мной. Больше к этому вопросу мы не возвращались. А благодарность ей за тот случай я сохранила на всю жизнь.

После окончания МГУ жизнь развела всех участников той экспедиции: другие дела, другие заботы. И только те, кто остался работать на факультете, по-прежнему были близки и дороги, и чем дальше, тем больше. И среди них первое место, конечно же, занимала (и занимает сейчас в моих воспоминаниях) Вера Капитоновна Жучкова, моя вторая – университетская – мама.

 

НЕСТИК Александр Тимофеевич, журналист-эколог, член Союза писателей России, Заслуженный работник культуры РСФСР. Брянск.

ЗЕМЛЕПОКЛОННИЦЕ – 100

(Повторяю заглавие своих заметок, опубликованных в газете «Брянский рабочий» к 85-летию В. К. Жучковой – точнее определения её подвижническому труду не нахожу: этот труд и с её кончиной не закончился. Приверже­нец натурных исследований сокровенных тайн почв и слагаемых ими ландшафтов, Вера Капитоновна даже в более чем преклонные лета увозила студентов и аспирантов на «полевую практику». И упомянутая публикация о ней заканчивалась восхищенным восклицанием: «В поле! А ей же ...»)

Из ста лет Веры Капитоновны Жучковой я знал её лет пятьдесят. Сначала – заочно. Так случилось, что когда в юности я решил связать свою жизнь с Брянским краем и стал собирать краеведческую литературу, то первой мне в руки попала её брошюра (в соавторстве) о ландшафтах западных районов области. И, кстати, именно она и заронила зёрнышко всё возраставшего потом интереса к удивительному естеству природы – к почвам. Потом, когда были предприняты в Брянске уникальные не только для России, но и для всего постсоветского пространства, Научные почвоведческие чтения, я на двадцать лет стал их «летописцем», как стали величать меня почвоведы. И «летопись» моя вылилась в объёмистую книгу «На русской почве» …

Что же это было за такое чудесное зёрнышко? Географа МГУ Веру Капитоновну Жучкову привлекло разнообразие ландшафтов Брянщины. Здесь, в западных районах области, она обнаружила такое природное явление, как обособленные ландшафтные комплексы, способные между собой «общаться», обмениваясь энергией и информацией. Получалось, что на каком-то уровне усложнения почвенно-ландшафтные комплек­сы вдруг обретают новые свой­ства цельных природных образо­ваний. Скажем для образности так: «оживают». И, «оживая», превращаются из объ­ектов природы, по сути, в «субъ­ектов». Область предстает нашему взору уже как своеобразная федерация таких субъек­тов – сообщество живых природно-территориальных комплек­сов. (Мелиорация, кстати, без учета этой их цельности – резание по живо­му – обречена на неуспех, чем себя во многом и дискредитировала). Ну, как тут было не поддаться обаянию столь завораживающих выводов географа!

Потом, лет десять спустя, я увидел их автора вживую. В Брянске в начале семидесятых, стал действовать созданный при поддержке Географического общества СССР Межреспубликанский комитет по комплексной проблеме Десны. Я стремился не пропускать ни одного заседания Комитета, публиковал отчёты о них. Посланницей «от географии» в заседаниях его президиума принимала активное участие Вера Капитоновна. Она-то уже хорошо была знакома, по крайней мере, с проблемой кромсания по живому почвенно-ландшафтных комплексов…

Впоследствии, когда уже и Комитета не стало, когда уже и Чернобыль случился, Веру Капитоновну продолжали связывать с Брянщиной научные интересы. Но какие! Многолетнее крупномасштаб­ное картографирование в западных районах, при котором почвенно-ландшафт­ные «субъекты» запечатлевают­ся, словно живые существа на фотопортретах, даёт и сегодня в руки организаторам ликвидации долгосрочных последствий чернобыльской ка­тастрофы неоценимый ма­териал. Увы – и недооценённый ими! Хотя как мож­но прогнозировать на десятиле­тия вперед радиационно-экологи­ческую обстановку без учёта как взаимодействия, «поведения в пространстве» самих этих субъ­ектов, так и естественных фи­зиологических процессов в их организмах: радионуклиды-то не в бабушкин комод легли, а вовле­чены в сложные биосферные процессы.

Вот в эту-то пору – лишь сугубо научных интересов В. К. Жучковой к Брянщине – нас свело вместе, наконец, и чаепитие за общим столом. В областной научной библиотеке им. Ф.И. Тютчева проходила презентация монографии «Почвы Брянской области» кандидата географических наук (впоследствии – доктора с.-х. наук и будущего учредителя упомянутых Научных почвоведческих чтений) Григория Тихоновича Воробьёва. Одной из научных повивальщиков-рецензентов книги была Вера Капитоновна Жучкова. Она специально прие­хала на презентацию из Москвы и, не претендуя на свою особую роль в судьбе монографии, тем не менее поделилась одним поучи­тельным воспоминанием.

В МГУ рождалась монография о при­родном районировании Брянской области и не хватало «почвенной главы». Посоветовали обратиться к Г.Т. Воробьёву...

- Он пришёл к нам в гостини­цу, но стал отнекиваться – не уверен, справится ли... А ровно через месяц принёс главу вместе с маленькой картой миллионного масштаба. Заглянули мы в неё и под сомнение что-то взяли. Но Григорий Тихонович тут же нас доказательно опроверг. Мы – ещё что-то, он – опять. Оказа­лось, чтобы составить эту карточ­ку, он перелопатил в «Гипроземе» картографическую документа­цию десятитысячного масштаба по всем 467 хозяйствам области. Ну, тут цена этого специалиста в наших глазах, скажу вам, взвилась! Мы предложили ему поступить в аспирантуру к нам в университет и после болели за него, поздравляли друг дружку с каждой его пятёркой...

Вот чем живо живое – обще­нием, взаимосвязью и взаимодей­ствием. «Разве ж я могла не приехать!» – изумлялась Вера Капитоновна, великодушно отво­дя благодарности автора и сотрудниц библиотеки.

С тех пор сотрудничество Веры Капитоновны с Григорием Тихоновичем на моих глазах только крепло и переросло в дружбу. Даже, наезжая из столицы в Брянск, она не искала номер в гостинице – останавливалась в квартире Воробьёвых. Потрясающее совпадение: скончалась 20 мая – в день рождения друга. Думаю, а, может, это и не совпадение? Нет уже и Григория Тихоновича – именно 20 мая девять лет спустя, в 2020 году, обострились старые болячки, и 22-го он, как писалось в некрологе, «ушёл в родную почву». Да и первый инсульт случился с ним 21 мая 1983 года. Выкарабкавшись тогда, он записал в дневнике: «Потерял стержень, я не знаю, зачем жить, для чего?». Так что не случись той знаменательной первой встречи доцента МГУ и почвоведа-практика, не случилось бы потом ни автора крупных научных книг, ни кандидата географических, ни доктора сельскохозяйственных наук, ни лауреата Государственной премии (за создание агро-химического барьера на пути проникновения радионуклидов в продукты сельхозпроизводства), ни автора ещё неоценённого научно-философского Учения о почвенном покрове, над которым работал под занавес жизни…

В завершение предлагаю рассказ об этой замечательной дружбе двух учёных, написанный в 2007 году кандидатами географических наук МГУ В. К. Жучковой и Н. И. Волковой для издания «Научная элита Брянщины». Сам рассказ этот как нельзя лучше высвечивает и крупность личности самой землепоклонницы, Веры Капитоновны Жучковой.

ВЕРНЫЙ СТРАЖ И РАДЕТЕЛЬ РОДНОЙ ЗЕМЛИ

С ранних лет и до дня сегодняшнего, земля родная: почва, её благополучие, болезни, катастрофы и врачевание тяжёлых ран – всё это никогда не оставляло равнодушным Григория Тихоновича Воробьёва.

Наши первые встречи сотрудников географического факультета МГУ с молодым начальником почвенной партии Брянской области Воробьёвым Григорием Тихоновичем поначалу ограничивались лишь тем, что мы брали у него почвенные карты, используя их для разработки ландшафтных характеристик территории бассейна реки Десны, в те далёкие годы, когда существовал ещё особый «Комитет по Десне».

Первые же полевые маршруты совместно с Григорием Тихоновичем состоялись 6-го и 7-го мая, 26-го июня 1974 г., когда бывший заведующий кафедрой физической географии географического факультета МГУ, профессор Николай Андреевич Гвоздецкий попросил Воробьёва показать ему меловой карст в одном из карьеров Брянской области.

Наверное, не ошибусь, если скажу, что первой солидной публикацией о почвах Брянской области был раздел Григория Тихоновича в нашей совместной монографии «Природное районирование и типы сельскохозяйственных земель Брянской области» (1975).

Как сейчас помню: сидим втроём в гостиничном номере Брянска. Мы, с Юрием Николаевичем Цесельчуком, говорим, что почти полностью подготовлена солидная монография, но в ней не хватает раздела о почвах и что никто из наших сотрудников не рискует его написать. Просим Григория Тихоновича: он как-то скромно отнекивается, сомневается, сможет ли написать, как надо, но, в конечном счёте, соглашается. Ю.Н. Цесельчук предлагает Воробьёву написать текст в объёме печатного листа и назначает срок – один месяц. И что Вы думаете? Точно – день в день и час в час Г.Т. Воробьёв кладёт на стол готовую, тщательно отредактированную рукопись. Признаться, не ожидали...

Затяжки и отсрочки авторов в нашем деле чаще были правилом, чем исключением. Мы сразу поняли, что он многим может нам помочь, и сам он далеко пойдёт, и на этом его пути мы всегда будем стараться содействовать его успехам. Помогала начинающему «новичку» профессор МГУ Мария Альфредовна Глазовская, всегда ко всем отзывчивая и доброжелательная, особенно к порядочным, толковым и сообразительным людям. Непосредственно участвовал в наших работах в Брянской области профессор Владимир Александрович Николаев, умеющий тонко видеть красоту ландшафта и заражать нас своим вдохновением. Здесь же, в Брянском лесу, мы впервые встретили Коршунову Елену Николаевну, директора заповедника «Брянский лес» – ныне директора заповедника «Керженский», основанного совсем недавно – в 1993 году, в Нижегородском Заволжье, где мы теперь работаем.

Нам судьба доверила учиться и работать в Московском университете. Разные там работают люди, и студенты разные. Есть такие, что всё время обучения вынуждены работать на любой работе, по четыре часа оставляя на сон и успевать учиться, несмотря на многие помехи. А есть и такие, за которых дома мать всё делает: убирает, стирает, голову моет и так далее и тому подобное. Раньше хлеб в столовых лежал на столах бесплатно. Привелось однажды видеть, как его подкладывали под ножки стола, чтобы стол не качался. А кто-то, по-видимому, преподаватель-стажёр из Средней Азии, этот хлеб поднял, поцеловал и положил на стол (у них так было принято, чтобы хлеб не обидеть).

Григорий Тихонович – настоящий, современный интеллектуал, помнящий о своих корнях. Хватило ума и такта не выбрасывать, как тот хлеб, не отрекаться от деревенского своего происхождения, не стесняться, а ценить его по достоинству.

Как хорошо, что Григорий Тихонович сумел написать и издать небольшую, но яркую и поэтичную книгу о своём начале, о своём отце. Отец Григория Тихоновича был глубинный, основательный крестьянин. Он не дал своему сыну золотых гор, но сумел передать главное – научил настоящему труду, тому, что мы почти совсем потеряли из традиций русской деревни. Не только силу и сноровку: взять и потянуть без надрыва свой тяжёлый воз по жизненной дороге, но и глубинную крестьянскую культуру; интуитивную и рассчитанную, сбалансированную ответственность, уважение к человеку вообще, к его делам, к его дому, к матери-земле.

Традиции и правила не всегда удобны. Традиционный уклад вовсе не всегда был полон романтики. Не всегда и не во всём право было и деревенское общество, порой довольно жёстко диктуя правила поведения, общежития. Крестьяне – работяги нередко не могли ловко краснобайствовать, а то и нарочно говорили иносказательно: свои поймут, а чужим и не надо. Но главная беда русской деревни была в том, что её было много кругом, что она была обыкновенна, казалось, что она будет всегда. Её убивали больше ста лет все реформаторы, начиная со Столыпина и даже раньше, думали, она никогда не кончится, а она взяла и кончилась...

Долгое время представителей сельского населения у нас третировали: «Эх, ты темнота! Деревня!» – частенько так говорили выскочки, которым надо было быстрее отмежеваться, свою «образованность» показать. Тем более, это совпадало с основной тенденцией: кормясь от деревни, питаясь её потом и кровью, именно за её счёт проводились все реформы, войны и революционные преобразования. Испокон веков жизнь русской деревни основывалась в значительной мере на общинном труде, на выработанном сочетании индивидуального, семейного и общего. Традиционное бытование было встроено в природное окружение тысячами связей природных и общественных, пространственных и временных. Отлаженность – как попытался показать Василий Белов в своей книге «Лад» – составляла красоту, дополняя красоту природы. И защищали родину, когда приходилось, но этого оказалось мало.

Надо было основательно поломать всё это, чтобы воспользоваться людскими ресурсами. И всё-таки, запас прочности был таков, что ежегодно обираемая, платившая дань не только продукцией, но и людьми, уже в новом, колхозном облике, деревня жила, а получив технику и сколько-нибудь грамотный уход, местами даже процветала. Однако, война и её последствия быстрого восстановления, а потом – постепенное, сначала скрытое, подпольное развитие теневых криминальных сетевых структур – довершили дело.

Страна восстанавливалась буквально «на горбу» русской деревни, русских женщин. Во множестве семей некому было показать пример истинно традиционного мужского ответственного отношения к земле. А матери, надорвавши хребет, стали проклинать свою работу, жалея своих детей, пугать их деревенским трудом.

Традиция поиска лучшей доли в городе не просто укрепилась, а стала единственным выходом. Не три сестры, как описывал А.П. Чехов, а 33 млн. 333333 сестры уезжали, чтобы выжить – очень уж тяжело было после войны в деревне. Ехали за неясной мечтой, за потенциальными возможностями, иногда мифическими. Именно из сельской местности вышли многие наиболее стойкие, трудолюбивые, талантливые в своей профессиональной сфере специалисты – опора нации. Такие, как Григорий Тихонович Воробьёв: получив знания, опять к земле вернулся, а, пожалуй, и не уходил никогда. Но других город наказал, не принял, поманил обманчивой лёгкостью быта. Они пополнили ряды городского «пролетариата умственного труда».

Сколько таких «перекати-поле» пустили по ветру свою жизнь! И не только свою, но частенько и жизнь своих близких. Ни за что не отвечать: ни за свой дом, ни за свою семью, ни за себя – только одна проблема, как провести время отдыха. Раньше слова «досужие люди» в русском языке имели чётко негативный смысл. Теперь пустые и бездуховные тусовки объявляются чуть ли не целью существования.

Поэтому, в последнее время мы, как дикари, легко размениваем свою родину на заграничные зеркала и стекляшки.

Образовалась целая прослойка интернационалистов – глобалистов. Как они себя называют: «Я человек мира, мне не важны государства и национальности». Буквально слышишь в разговорах, читаешь в прессе: «Бедные японцы и китайцы, они так тесно живут, но у них такой порядок, а у нас всё кое-как, вечно не так как надо, и никогда не будет хорошо – им надо нашу землю отдать, тогда они всё организуют, порядок наведут». Печальна судьба народа, который перестаёт любить свою землю.

Григорий Тихонович Воробьёв прошёл нелёгкий и не краткий путь от тяжёлой производственной работы, к не менее трудной подлинно научной деятельности. Работа в почвенной партии сродни сельским работам по физической нагрузке, порой даже тяжелее, поскольку требует отрыва от дома. Простому исполнителю приходится собственноручно копать и закапывать ямы, а уж если он начальник партии, то ему и копать надо, и выполнять организационные обязанности, и уметь разговаривать и договариваться с людьми. Много прекрасных «полевиков» губила водка – этот обманчиво лёгкий помощник для «снятия стресса», отдыха и для налаживания дипломатических отношений. Многие сдавались, не выдержав экспериментов над сельским хозяйством, над почвоведением. Обычно в таких случаях говорят: не хватило сознательности, силы воли. Но психологи давно уже пришли к выводу, что воля не управляет потребностями, а, присоединившись к какой-либо из них, содействует её удовлетворению. На любом уровне высшей нервной деятельности человека одной потребности может противостоять только другая потребность. В данном случае, видимо, главная потребность была – реализовать свою любовь к родной земле.

И сознательность, включающая в себя не только природный разум, развиваемый постоянными тренировками, но и сознание: совокупное, коллективное знание, способность черпать из именно той неуловимой «ноосферы», которая сама по себе не существует, ни в библиотеках, ни в Интернете, а лишь в головах представителей определённых слоёв общества. Если ты неграмотен – зачем тебе библиотеки?

Так же и совесть: интуитивный совещательный инструмент соотнесения себя с обществом, с другими людьми – что помогает (а иногда кажется, что мешает) в организационной деятельности. Только в результате постоянной «сверки» правильности ориентации выстраивания производственных отношений, Григорий Тихонович смог подняться до значительного руководящего уровня, построить институт – научно-производственный центр «Агрохимрадиология».

Видно здесь, в его случае, было много и других интересов: была жадность к новым знаниям, их переосмыслению – вплоть до философских высот. К настоящей научной работе – то есть к систематизации, приведению в порядок полученной информации – а ведь именно «переукладка» освобождает место для образования новых ассоциативных связей. Иначе они «топорщатся», мешают друг другу, создавая ощущение переполнения, хотя голова может быть пустая.

Порядка требовали и экспедиционные работы, системы тщательной проверки и обработки материалов. Тысячи почвенных разрезов и при жарком солнце и в распутицу: Брянская земля хорошо знакома Григорию Тихоновичу и наощупь и на вкус.

Обычно при полевых работах мы выполняем описание почвенного разреза и окружающей его обстановки: рельефа земной поверхности, растительности. Часто, если подходили жители, то спрашивали: «Что, золото ищете? Хорошо бы и у нас что-нибудь нашли, завод бы построили». Человек не осознает, что всё остальное тогда может исчезнуть: и лес, и поле, и чистый воздух, и красота, о которой не говорят, но ею дышат. Он должен с открытыми глазами участвовать в принятии решений о преобразовании своей местности.

Однажды, сидя в почвенном разрезе, мы рассказывали подошедшим школьникам про Московский университет: «Вот поступайте к нам учиться, выучитесь – тоже будете так же работать». И услышали ответ: «Охота была – в грязи-то возиться!»

Григорий Тихонович никогда не относился к родной земле как к грязи – это невозможно даже подумать. И сейчас болит его душа за земли, оставленные без присмотра, без помощи... Сейчас модно во все учебники экологии вставлять примитивные формулировки: «Природа знает лучше». Ничего она не знает – она делает. Она познает себя лишь с помощью человеческого разума. Любой крестьянин знал, что землю надо лелеять, иначе она перестаёт родить. Сколько усилий было затрачено для создания более или менее сбалансированного состава почвенных комплексов. А сейчас, у нас столько удобренных, культурных земель впустую промывается дождями, зарастает бурьяном и мелколесьем...

Наша специальность – ландшафтоведение. Несмотря на иностранное происхождение этого термина, содержание науки самое отечественное, основанное на принципах Докучаевского почвоведения, на синтезе работ наших лесоводов Г.Ф. Морозова, В.Н. Сукачева, Л.Г. Раменского и др., на геохимии ландшафта – более признанной за рубежом, благодаря деятельности В.И. Вернадского. Сущность ландшафтоведения заключается в синтезе всех возможных отраслевых сведений о природе (рельефе, почвах, растительности); выделении геосистем со своими более тесными внутренними связями, их боковых связей с соседними геосистемами, расшифровка их происхождения и истории развития – как ключ к пониманию современного функционирования, в том числе при антропогенной нагрузке, и прогноз развития.

В последнее десятилетие советской власти нам довелось как-то попасть в Министерство сельского хозяйства – попробовать хотя бы поговорить про наши исследования. Пытались рассказать, как мы видим, например, Брянскую область, с ландшафтной точки зрения.

У работника министерства тоже был к нам вопрос, возможно, для него главный: «Почему у нас тут всё бурлит (нарисовал волнистую линию), а чем ближе к земле, то это всё утихает (провёл почти прямую)?». Да вот же, поэтому, глядите – мы принесли ему материалы, говорящие о чрезвычайной дифференцированности природных условий, требующих гибкого подхода, а не волевых решений. И поняли, что он не видит связи, а мы не умеем объяснить, показать, почему какие-то бугры и западины в Брянской области должны его интересовать. Не владеем искусством популяризации.

Последним «пароксизмом» руководства советского сельского хозяйства была эпопея внедрения зонально обусловленных систем земледелия. Проявилась общая в тот момент тенденция – вспомнить всё-таки о местных условиях и местных инициативах. И по команде все начали у себя внедрять. Но что такое «зонально» обусловленные, мы месяц старательно изучали в библиотеке ВАСХНИЛ, но так и не нашли толкового объяснения. Такого результата и следовало ожидать.

От совокупности географических объектов, условно выделяемых нами как «природная зона» (потому что все классификации условны) до массивов полей отдельного хозяйства – как от кремлёвской администрации до отдельного сельсовета. Проходя по «вертикали власти», сигнал многократно трансформируется, меняясь до неузнаваемости. То, что «бурлит» внизу – тоже не доходит до верху, или же многократно сильно искажается.

Одно из важнейших открытий российского ландшафтоведения – понятие иерархичности природных геосистем. То, что справедливо в среднем для природной зоны – вовсе не является характеристикой отдельной её части. От травяной кочки до географической оболочки – это целостная система, но имеющая разные составляющие системы, вложенные одна в другую, с разными «сроками исполнения приказов». К сожалению, занимаясь своей частью, не всегда и географы это понимают, хотя должны.

Далеко не всем довелось работать в разных масштабах, узнать, прочувствовать всю систему в целом.

Григорий Тихонович – один из лучших специалистов, знающий природу не отдельными частями, а во всей её сложной иерархической структуре, от каждого поля, каждого почвенного разреза до земель Брянской области в целом и её места в стране. В своих работах он постарался дать представление о структуре почвенного покрова области, отличающегося большим разнообразием - ведь на карте только одного хозяйства из четырёхсот могло быть до 160-200 почвенных разновидностей. Непосвящённому человеку может показаться: хорошо, что изучил, удачно, что смог опубликовать – теперь это наше общее достояние.

И тут перед нами проблема передачи опыта. Знания, опыт – это не мешок с деньгами. Просто показать – мало, надо научить видеть. Оказывается, зрение – это воспроизведение действительности. Это лишь на 10% глаз, а на 90% – деятельность мозга. Мы видим только то, что знаем. Известно выражение: «врёт, как очевидец». Что могут увидеть молодые, если их не научить? Хорошо, что удалось издать «Почвы Брянской области», много других книг с участием и под руководством Г.Т. Воробьёва, что работают регулярные, организованные им при Брянской областной научной библиотеке Почвоведческие чтения (едва ли такое практикуется в каждой из областей и краёв России), но этого всё равно мало. Опыт отдельного человека обычно используется, хорошо, если на 5%. Как бездарно и расточительно мы относимся к самому дорогому ресурсу: людям.

То же самое выявил и Чернобыль. И тут пришлось проявить твёрдую волю, найти пути реабилитации отравленных земель, резко понизить дозы облучения и заставить землю выдавать чистую продукцию. Уже к осени 1986 года сотрудники центра «Агрохимрадиология» сумели обследовать все пахотные земли Брянской области. Не считаясь с возможными последствиями для своего здоровья – как и многие другие ликвидаторы.

Трудно, очень трудно всё это было... Нелегко и сейчас. Но такого человека, как Григорий Тихонович, никому и ничем не сломать. Неутомимая жажда деятельности, притом не какой-либо, а целеустремлённой, способной внести в науку и в жизнь что-то новое, интересное, перспективное. Григорий Тихонович не только увлекается сам, но и увлекает своими начинаниями и постоянно включает в свою орбиту новых людей, таких же неутомимых, как и он сам.

И неудивительно, а даже вполне закономерно, что была у него и аспирантура, и диссертация кандидата географических наук, диссертация доктора сельскохозяйственных наук... Зарубежная (с научной целью) длительная поездка на Кубу. Медаль «За трудовое отличие» (1987 г.), орден «Знак почёта» (1984 г.), ещё разные медали... Их не так много у него, да он никогда и не гнался за ними.

Все более или менее важные события в сфере географических и особо сельскохозяйственных наук не проходят мимо журналиста и писателя, корреспондента газеты «Брянский рабочий» Александра Тимофеевича Нестика. Благодаря ему, широкая общественность Брянщины и сопредельных областей получает богатую информацию о состоянии родной земли, её благополучии или бедах и о тех людях, которые, не щадя своих сил, способствуют прогрессу земледелия. Григорий Тихонович Воробьёв – один из наиболее активных. Сколько и чего написано и напечатано, не перечесть. Глубоко трогает душу его книга «Мой отец» (2005 г.). И особенно радует появившаяся, наконец, долгожданная книга «Почвы Брянской области» (1993 г.). Её мы ждали с большим нетерпением.

Они свидетельствуют о неистощимой энергии Григория Тихоновича, о его высоком нравственном и научном потенциале.

Его верной жене – Людмиле Григорьевне, наверное, нелегко переносить такой непростой характер, такую устремлённость к активной научной деятельности, но она всё преодолевает внешне спокойно, просто, скромно, выдержанно и мудро.

Что же касается его детей и внуков, то, похоже, что они также неугомонны, как и он сам, и это очень и очень хорошо!

Мы и наши участники экспедиций (включая студентов) всегда находили у него приют даже в старой тесной квартире, сколько бы нас ни было! Сам же он говорил, что очень хорошо запомнил, что такое жить вне дома, тем более в полевых условиях экспедиции. Для нас его дом всегда был открытым домом, в чем есть немалая заслуга – его домочадцев, прежде всего – уважаемой супруги Людмилы Григорьевны.

Так держать – говорим мы все, кто знает и любит Григория Тихоновича. Он, действительно, верный страж и радетель родной земли! Радуйтесь успехам, преодолевайте препятствия, учите молодёжь не тратить время попусту.

Надеемся, что главные жизненные принципы будут, несомненно, восприняты от отца и деда.

Кандидаты географических наук В.К. Жучкова, Н.И. Волкова, МГУ им. М.В. Ломоносова

 

Капитон Алексеевич Жучков, отец Веры Капитоновны

Елена Карповна Жучкова (Воронова), мать Веры Капитоновны

Капитон Алексеевич Жучков с сыновьями. Конец 30-х годов

С родными. Вера Капитоновна третья слева. 60-70-е годы

 

Вера Капитоновна на фотографии военных времён

Со студентами физико-географического кружка. Домодедовский маршрут. Московская область, сентябрь 1960 года

 

 

Вера Капитоновна объясняет, откуда берётся карст. Домодедовский маршрут. Московская область, сентябрь 1960 года

 

Мотоцикл Веры Капитоновны. Московская область, начало 60-х годов

 

Вера Капитоновна готовится к маршруту на мотоцикле. Брянская область, 1984 год

 

Вера Капитоновна - в центре

 

Вера Капитоновна - в нижнем ряду вторая слева

Вера Капитоновна - за первым столом слева

 

 

Президиум географического мероприятия. МГУ, Главное здание, аудитория 2109. Начало 2000-х. Вера Капитоновна - справа

 

Ландшафтное совещание. МГУ, Главное здание, аудитория 2109, 2006 год. Вера Капитоновна - в первом ряду первая справа

 

Кафедра физической географии и ландшафтоведения. МГУ, Главное здание, конец 90-х. Вера Капитоновна - в первом ряду пятая справа.

Слева направо:

 

 

На кафедральных занятиях. МГУ, Главное здание, 2000-е гг.

На юбилее В.А. Николаева. МГУ, Главное здание, аудитория 2104, 2005 год

80-летие Веры Капитоновны на кафедре физической географии и ландшафтоведения. МГУ, Главное здание, аудитория 2104, 25 сентября 2001 года

 

 

 

Далее - серия фотографий из Керженского заповедника

 

Встреча и небольшой перекус в конторе Керженского заповедника. 2003 год

Описание почвенного разреза. 2003 год

 

Исследование моренного холма. 2005 год

Объяснение особенностей болотных комплексов. 2005 год

Комплексное описание точки. 2005 год

Переход через речку Рустайчик. 2007 год

На берегу реки Керженец. 2007 год

 

Далее - серия фотографий с посвящения в физико-географы студентов второго курса кафедры физической географии и ландшафтоведения. Подмосковное Ромашково, 2006 год

Жучкова В.К.