20.07.2022

 

На Геограде уже опубликованы воспоминания ИГОРЯ РЫЖОВА о Сатино ("И будет сниться Сатино ночами"). Сегодня новое погружение в студенческое прошлое. Рассказывают выпускники юбилейного курса ИГОРЬ РЫЖОВ и АНАТОЛИЙ ЯКОВЛЕВ.

 

 

Поезд в Москву прибыл ранним утром, только-только метро открылось. И вот уже часам к шести я неуютно устроился, лежа на жесткой деревянной лавочке в скверике возле памятника стоящему М.В. Ломоносову (потому, как есть еще и сидящий, у старого корпуса на Охотном ряду. Хотя "Кто ж его посадит? Он же памятник!» (С). В ожидании открытия огромных, с бронзовыми украшениями, дверей монументального здания университета под шпилем, умял выданные мне в дорогу пирожки, ухитрившись не измазать документы, приготовленные для поступления.                                                                                                     

 

Как сдавал эти самые документы и оформлялся в общежитие (зона «Г», первый этаж, окна во двор), помню смутно. Вероятно, психологической доминантой было ожидание экзаменов, и вообще, новая, необычная обстановка. Один в чужом городе (не считая одноклассников, которые тоже поступали в университет, и поступили, один на мехмат, другой на физфак, вот такой у нас был выпускной класс). Весь подготовительный интеллектуальный багаж состоял в изучении "Пособия для поступающих в МГУ". Ну, и, конечно, золотой медали и, соответственно, высшего балла аттестата (как же это мне потом пригодилось!) в специализированной физико-математической школе. Школьные учебники по литературе и географии привезены были из дома, математику с физикой я легкомысленно считал для себя проходными, поскольку в 9-10 классе мы в школе щелкали задания повышенной сложности, в т.ч. олимпиадные и из журнала «Квант», как орешки.

 

Была страшная жара, причем практически все лето. Спасались в душных тесных комнатках зоны «Г», накрываясь на ночь мокрыми простынями, которые через час высыхали совершенно. Вместо свежего воздуха из распахнутого окна тянуло сладковатым торфяным дымком. Любопытно, что я с удовольствием делился своими, не такими уж глубокими школьными знаниями, с теми, у кого они были еще менее глубокими. Не приходило в голову, что вступительные экзамены, это жесткая конкуренция. 

 

После не слишком усердных занятий «повторения пройденного» с  собратьями-абитуриентами ходили купаться в бассейн, что между рядами университетских научных светил в виде серых гранитных бюстов. Тогда этого никто не запрещал, и мы радостно плескались среди металлических лягушек и кувшинок, покрашенных в ядовито-зеленый, желтый и белый цвета.

 

По вечерам, когда столовая в зоне «Б» уже не работала, в массивном чайнике из светлого металла (чугуний?) проголодавшиеся после занятий и купания, мы, абитуриенты, варили сосиски, в нем же вместо чая заваривали напиток из апельсиновых корочек, его противный вкус и запах до сих пор помню. И запах жареной картошки с кухни. А еще – темно-оранжевый цвет мастики для паркета, что маркировал подошвы ног и обуви.

 

В 1972 г. появилось новшество – при зачислении учитывался средний балл аттестата. Ну, и, конечно, золотым медалистам достаточно было на отлично сдать первый экзамен, как раз математику. На это и у меня была надежда, но увы! Письменный экзамен по ней проходил в огромной аудитории, вроде бы, в БФА (Большая физическая аудитория). Пять или шесть заданий для меня не составили никакой сложности, даже осталось время на проверку. И каким же было разочарование, когда на огромном и пугающем своими черными квадратами панно, вывешенном на торцевой стороне здания физфака(?), свой абитуриентский номер я увидел на синем (или зеленом?) фоне, что означало трагичные три балла! Утешало только, что черных квадратов с номерами-двойками было еще больше, а мой, троечный, давал надежду на дальнейшие испытания… Оказалось, что из-за (честно скажем) самонадеянности, в каком-то из тригонометрических заданий я не указал традиционное «при n = ± 1, ± 2,± 3 и так далее». Совершеннейшая формальность, как я тогда подумал. Теперь-то я понимаю, что первый экзамен, помимо всего прочего, должен был отсеять как можно больше абитуриентов, оставляя свободу маневра для приемной комиссии. Именно эту задачу он (экзамен по математике) и должен был решать, и решил.

                                                                       

Подать апелляцию мне не пришло в голову (я тогда и слова-то такого не знал). А может, на четверочку бы и вытянул, кто знает. Ведь решил я все правильно! Но нет худа без добра – моральное напряжение у меня спало, в запасе оставался более поздний вариант с вступительными экзаменами в МИИГАиК (геодезия и картография), куда, ведомый юношеским максимализмом (как же, зря, что ли высшую математику изучал еще в школе) и ожидаемой полевой романтикой, я и собирался поступать с самого начала. К тому же, говорили, что с любыми вступительными баллами после МГУ туда возьмут без дополнительных экзаменов. До сих пор не знаю, так это было или нет.

 

Вторым экзаменом было сочинение, грамотность у меня была на уровне, способность излагать свои (и чужие) мысли — тоже. По творчеству Маяковского что-то написал, получил добротную четверку и на сём успокоился.

 

Ну, и на физике повторилась та же история, что и с математикой. Спешка и самонадеянность сыграли плохую шутку, что материализовалось в очередной трояк. Это уж вовсе меня не взволновало: максима «Как будет, так и будет» помогла сохранить душевное равновесие.

 

Заключительный экзамен по географии не представлял трудности от слова совсем. И карту я знал хорошо, и номенклатуру, и процессы и закономерности, особенно по физической географии, немного хуже по экономической. Прочитанная еще в школе замечательная книга академика С.В. Обручева «Занимательная геология», несмотря на свое «непрофильное» для экзамена по географии название, на самом деле излагала законы физической географии, динамической геологии и геоморфологии, да еще доступным языком с обилием примеров, рисунков и фотографий. Короче говоря, мне без раздумий поставили «отлично». А когда экзаменатор посмотрел в мою ведомость и увидел остальные оценки, то не сдержал эмоций: «Ах, как жаль! С такими знаниями по географии мы бы Вас обязательно взяли, но две тройки!» С тем мы и распрощались, причем мне казалось, что я распрощался и с университетом.

                                                                       

А теперь немного арифметики. Сумма баллов, как нетрудно подсчитать, у меня составила пятнадцать, плюс еще пять за отличный аттестат. Итого двадцать полновесных, честно заработанных баллов. А проходной балл был на один больше, Но...! Оказалось, что существует такое понятие, как «полупроходной балл», и ситуация недобора студентов. И при наличии у меня (и у любого абитуриента с такими же оценками) золотой медали, можно было попасть в заветный список зачисленных. Я и попал, о чем ни разу не пожалел до сих пор.

 

Волнение толпы абитуриентов возле вывешенных списков зачисленных не поддается описанию. В таком напряжении немудрено было не с первого раза обнаружить свой заветный номер и фамилию. Барышня с похожей фамилией (впоследствии староста нашей группы геоморфологов, Светлана Рыжкова) в отчаянии воскликнула: «Какой-то Рыжов есть, а меня нету!».  Вспоминается толпа возбужденных и радостных абитуриентов (или уже студентов?) на 18 этаже при оформлении дальнейших документов. Вдоль огромной очереди гомонящих юношей и девушек бегал Саша Мартынов и ко всем приставал: «Ты откуда, из Астрахани? Привезешь мне рыбки… А ты откуда?».

 

Сразу после зачисления и оформления документов я с гордостью отправил телеграмму домой (почтовое отделение было в зоне «В», если не ошибаюсь), рассчитывая, что теперь можно расслабиться и отдохнуть, встретиться и пообщаться с одноклассниками, которые с разной степенью успеха тоже поступали в ведущие вузы страны, в основном, в военные училища. Но не тут-то было, меня, как и многих ребят с первого, еще не начавшегося курса, ожидал сюрприз… Но об этом – в другой раз.

 

Об авторе подробнее: Рыжов Игорь Николаевич, выпускник каф. геоморфологии 1977 г., кандидат геол.-мин. наук, некогда - научный сотрудник Ин-та геологии Коми филиала АН СССР, впоследствии - преподаватель кучи географических, геологических и экологических дисциплин различным студентам, в т.ч. в МНЭПУ и Международном Университете в Москве; координатор учебных программ в проектах UNDP и UNEP, эксперт независимого экологического рейтингового агентства НЭРА (позже - Интерфакс-ЭРА), консультант в области экологического образования, автор учебных и научно популярных книг для школьников об экологии.

 

 

 

— Дай-ка мне тряпку, Иван Царевич! — выдаю голосом популярной в те годы Авдотьи Никитичны не по тексту.

— Где я тебе ее возьму? — наш Иван Царевич (Коля Тюренков) обескуражен не по-детски.

— Да вон на доске лежит, — быстро ориентируюсь я: наш самодеятельный спектакль явно пошел не по плану.

 

На первом курсе у нас был какой-то смотр самодеятельности. И наша первая группа под руководство Лены Кирсановой ставила спектакль. Суть  его я уже плохо помню. Помню только, что Ивану Царевичу для чего-то нужен был философский камень. Он его долго не мог найти и последней надеждой была Баба Яга. Излишне говорить, что эту эротичную старуху играл я.

 

Меня таки уломали нарядиться в юбку, разнеможную супер модную кофту, напялили специально для этого купленный огненно рыжий парик. И в довершение всего этого театрального шабаша «заштукатурили» дефицитной импортной косметикой и заставили обуться в туфли на невероятно высоких шпильках. Так что получилась вполне себе «эротичная» Баба Яга.

 

Дух социалистического реализма требовал полной достоверности на сцене. Поэтому нужно было как-то эффектно синтезировать этот философский камень. За помощью я отправился на химический факультет.

 

Подробно рассказал гениальную режиссерскую задумку и попросил помочь сотворить эффектный химический опыт. Ну чтобы камень этот возникал не из воздуха. В результате мне предложили опыт с кучей дыма, предупредив, что смешивать реактивы с водой нужно в строгой пропорции, иначе реакция не пойдет. А для подстраховки на всякий случай подготовили второй опыт. Ну вы помните, когда поджигают горку какого-то вещества (уже и не вспомню его названия) и оно эффектно горит, напоминая извержение вулкана.

 

Излишне говорить, что первый опыт не получился. Видимо, я в творческом экстазе пропорции все-таки нарушил. И мне, стало быть, нужно было поджигать «вулкан». А «тазик», в котором я химичил, залит водой. Вот я и напряг Ивана Царевича не по сценарию.

 

Благополучно спалив вулкан и получив философский камень, я, походкой дешевой жрицы любви, удалился. Стою в мужском заведении, смываю с себя «штукатурку» и слышу жуткие вопли. Оказалось, что первая реакция, которая у меня «не пошла», вдруг не вовремя началась. Как там дальше все происходило, для меня неведомо. Только в результате раскалившиеся химические колбы и склянки, источающие клубы дыма, чудом выволокли из аудитории 1807 в коридор и водрузили на стол, который потом все пять лет своей прожженной в центре столешницей напоминал мне мой первый «театральный» опыт.

 

Так я искусства для чуть было не спалил родной факультет.

 

P.S. А картина, говорят, действительно была эффектной.

 

АНАТОЛИЙ ЯКОВЛЕВ о себе:

По специальности не работал ни одного дня, сразу ударившись в "ветродуи". В гидрометслужбе проработал почти четверть века, после чего подался в журналистику и 15 лет был издателем и главным редактором московской городской газеты.

 

От Геограда: Анатолий Яковлев был на отечественном телевидении одним из первых наших географов, кто живо и доходчиво сообщал зрителям прогноз погоды на главном канале в программе "Время". Позже уже появились Александр Беляев ("профессор по погоде"), Андрей Скворцов и многочисленные географини..

 

Игорь Рыжов, абитуриент геофака МГУ полувековой давности,

впоследствии выпускник кафедры геоморфологии 1977 года

 

Игорь Николаевич Рыжов, выпускник каф. геоморфологии 1977 г., кандидат геол.-мин. наук, некогда - научный сотрудник Ин-та геологии Коми филиала АН СССР, впоследствии - преподаватель кучи географических, геологических и экологических дисциплин различным студентам, в т.ч. в МНЭПУ и Международном Университете в Москве; координатор учебных программ в проектах UNDP и UNEP, эксперт независимого экологического рейтингового агентства НЭРА (позже - Интерфакс-ЭРА), консультант в области экологического образования, автор учебных и научно популярных книг для школьников об экологии.

 

Анатолий Яковлев был на отечественном телевидении одним из первых наших географов,

кто живо и доходчиво сообщал зрителям прогноз погоды на главном канале в программе "Время"

 

 

Анатолий Яковлев (справа) с научным руководителем «Гидрометцентра

России» и нашим выпускником Романом Вильфандом. Июль 2022 года