19.07.2021

 

 

Оля Серебрянная: Вот интересно как старшие товарищи умудряются писать красивые мемуары про то, как грызли гранит науки под руководством отцов-основателей, в то время, как устные легенды из поколений в поколение пересказывают, как они на самом деле на пойме всякими безобразиями занимались и излишествами нехорошими.

 

Лиза Семенова: Вот мне тоже показалось, что они… лукавят :). Вон, курс на 7 лет старше нас вообще все как-то подозрительно помнит.

 

Лена Петросян: Я многое помню, но разве это можно описать? Глобально Воспоминание одно, бесконечной тусовки.

 

Таня Чугунова: Господи, я вообще все и всех позабывала уже. Помню Серапинаса, Берлянта хорошо очень.

 

Миша Денисов: От себя добавлю несколько воспоминаний.

Картографию у нас вел Александр Михайлович Берлянт, очень колоритный человек, высокого роста, запомнилось, с каким достоинством он наклонялся, заложив левую руку за спину, чтобы взглянуть в теодолит.

Геоморфологию вел Геннадий Александрович Сафьянов. Из того, что он рассказывал в памяти осталось только «Выходы песчаников можно определить по растущим соснам», вот куда остальные знания делись, непонятно.

В истории с местным населением вспомнился случай, когда вечером, по тревоге состоялся сбор у ворот лагеря, переговорщиком выступил Андрей Валентинович Христофоров, местные с уважением оценили его большую фигуру и спокойствие, вопрос был улажен. На наш вопрос, каким спортом занимаетесь, он ответил, что спортом не занимается, ну так пудовичок (гиря 16 кг) пару часов покидаешь и все.

 

Полина Булаева: Я помню утренний сбор, который Бредихин начал со слов «Вчера лагерь был пьян». Это можно взять эпиграфом к воспоминаниям))

 

Женя Овчарова: Да, я тоже это помню))) Но, мне кажется, цензура не пропустит))

 

Алик Быков: Был ещё позывной когда возникали проблемы с местным. Не помню какой но надо было мужчинам собраться у штабного вагончика.

 

Оля Серебрянная: Сергей Иванович Болысов, срочно подойдите к штабному вагончику!

 

Алик Быков: Точно!)))

 

Лиза Семенова: Лишние девочки - разойдитесь по домикам! Сергей Иванович Болысов, подойдите к штабному вагончику! (с)

 

Гальцов Илья: Да. Это было после того, как будучи дежурным отрядом мы с Денисом ночью в штабном вагончике врубили по громкоговорителю Ласковый Май. )))

 

Таня Чугунова: Я помню как уснула на гидрологии ) и преподаватель все переживал, что слишком загрузил нас.

 

Саша Варако: А я вот помню картографию. Смотрю я в нивелир на Артема Колесо, он рейку держит, и вдруг вижу как он падает. Это же видит наша руководительница, сильно бледнеет и бежит к Темычу, но он быстро оклемался. А потом она нас двоих от греха подальше послала описывать лес: породы; расстояния между деревьями, еще что-то. Мы по памяти в теньке их описали, выспались. Выпили пива и после обеда прям были уже огурцы.

 

Лиза Семенова: У меня даже трезвые истории, которые я помню, какие-то экстримальные. Помню, как Аленка Глухарева, Максим Замотин и кто-то еще сплавились на плотах далеко по Протве. Откуда плоты взяли не помню, но Бредихин поседел, пока их искали. Ну и как Юру Кривца выгоняли из лагеря и он писал объяснительную помню. Короче, не про гранит науки.

 

Антон Паганель Родионов: Третьим был Бегемот (Денис Милованов), и сплавлялись они по Исьме. Потому что заблудились где-то видимо в районе деревни Аграфенино и решили что надо плыть по Исьме чтобы достичь места ее впадения в Протву. Как по ней на плоту плыть - не совсем понятно, ибо есть участки, где ширина метр. Кильнулись и промокли. Вернулись в лагерь за полночь.

 

Оля Серебрянная: Я вот только не помню как в этой истории со сплавам на плотах и возвращением за полночь оказался Антон Дельвиг замешан, его ведь тоже тогда хотели выгнать.

 

Антон Паганель Родионов: Пушкин обычно во всем виноват, а Дельвиг за компанию.

 

Миша Денисов: Ну тогда еще для Алика и Татьяны. Денис Сырков уговорил меня взять на практику байдарку, она потом лежала, около домика пользовались ей мало, других развлечений хватало. Иногда вечером с Костей Гнесиным, для разминки поднимались вверх по течению Протвы до деревни Беницы. 

Вторую байдарку привез Вася Мухин. На выходных договорились с руководителем практики Андреем Владимировичем Бредихиным, и нас на машине ГАЗ 66 довезли до моста через Протву в городе Верея. По реке сплав составил 70 км, прошли за два дня. С кем плыл Вася уже не помню. У меня в трехместной байдарке был Алик Быков и Татьяна Чугунова. Мы с Аликом гребли, а Татьяна рулила :-)  

Еще раз байдарка пригодилась на гидрологической практике с нее делали промеры, правда при этом чуть не перевернулись :-)

 

Алик Быков: Помню! Ты сказал, что я грести научился. А я просто жрать хотел и надо было успеть на ужин)))

 

Таня Чугунова: Я это помню, Миш! И помню, как я для этого сплава притащила неподъемную сумку с консервами из Москвы, просто опустошив все запасы родителей.

 

Миша Денисов: Алику не хватило, но греб он хорошо.

 

Миша Денисов: Про жрать вспомнил. В маршруты ходил с Машей Кусильман и запомнилось то, что ее постоянно приходилось вынимать из малинника, мимо которого она просто не могла пройти.

 

Маша Кусильман: Ну это не "жрать". Я малину до сих пор очень люблю... Зато у Мишки всегда все в маршрутах было. Дождь - есть чем накрыться, зашить надо - иголка с ниткой, и вода и еда. Идеальный напарник, только малину есть не давал. А Александр Михайлович Берлянт задал нам планку поведения в этом первое же утро. "Мы интеллигентные люди, я дышу в одну сторону, вы в другую, и не портим друг другу утро". Но печеньки очень уважал, мы с Таней ему их на пирамиду Дедюевка носили, пока мальчики съёмку делали...

 

Алина Котилевская: О! Ну вот и байдарки "всплыли", значит это не плод моего воображения... в воспоминании ничего интересного нет, просто все и встало на свои места.

Начало такое же, мы с Баскаковой... ))) На практике по метеорологии, когда изучали микроклимат, нам с ней досталась самая козырная точка - на самом-самом берегу реки. Если помните, нужно было находиться на точке довольно долго и проводить наблюдения. Стойка с приборами стояла так близко к реке, что приборы практически висели над водой. Вот как раз мы с ней на точке куковали, а кто-то плавал на байдарке мимо, цепляя головой наши приборы. Ну, и к нам, разумеется, причаливали. 

Я долгое время сомневалась в своих воспоминаниях, ибо не могла объяснить наличие байдарки... )))

 

Галя Сапунова: Сколько всего нового и интересного узнаешь!!! Очень завлекательно)))

 

Галя Рогатовских: Девочки, я одна такая безмозглая балда что не помнит ни одну историю из тех что Лиза рассказала? Хотя про "лагерь был пьян" помню.

 

Галя Контрас Дрейзина: Я ещё помню как нас с Галкой на выходе из оврага встретил преподаватель геоморфолог. И спросил - ну, на чем стоите? Мы такие - на лугу, на траве. А форма какая? Мы такие - ещё не знаем, копать надо. А какая? - спросили в надежде узнать. Думайте, говорит. Вы откуда вышли? Из оврага. А тут что? Поле, - отвечали мы неуверенно,- русское поле. Препод вздохнул И ушёл. Думать нас не помогало, копать в такой плотной траве тоже не получалось. Сидели мы долго. Препод на обратной дороге нас ещё немного помучал и потом сжалился и сказал что-то. Слова были незнакомые, и мы не поняли толком, что это было. А!- сказали мы, точно, как мы сразу не догадались. Он покачал головой и ушёл. Потом уже мы судорожно у всех спрашивали, что это было, и нам рассказали про конус выноса.

 

Таня Замыслова: Русское поле ))

Я просто фамилий совсем не помню, поэтому некоторые истории остались в виде картинок). Мы ехали на какое-то болото во время практики биогеографии. У нас был очень милый и очень толерантный преподаватель. А у другой группы, ехавшей на место с нами, - строгая тетя (тогда она казалась бабушкой) - это не ваша группа была?  это она - «три лист»?) - и у этой группы был такой обреченный вид - мне было очень смешно. Тогда я думала, что все такие унылые в этой группе из-за преподавательницы. А сейчас задним числом понимаю, что это ещё и от вечерних излишеств могло быть)) 

Я тоже, кстати, непьющая ещё тогда была. 

 

Галя Контрас Дрейзина: Вполне возможно это были мы с В.Ф. Максимовой. Она была невероятно активная, гоняла нас в быстром темпе по склонам, когда мы и по ровной поверхности еле ходили... ехали мы на верховое болото тогда...

 

Козловская Юля: Ну и история про „вчера лагерь был пьян» неполная. Лагерь был не просто пьян, это была ночь, когда некоторые мальчики, из самых безбашенных, дежурили по лагерю и напились в штабном вагончике. Кажется, они ночью что-то кричали в микрофон? Когда делегация преподов, во главе с Бредихиным, пришли на шум, Юра Кривец был краток и высказал, куда надо им всем пойти. Утром он не помнил этого совершенно. И так он был чуть жив с похмелья, а тут ему еще рассказали, что он сделал и что его собираются выгонять с практики. Все же помнят Юрины большие грустные глаза? Он был ужасно расстроен. Я не помню, как мы встретились, или он пришел к нам в домик с вопросом - что делать? Решили писать объяснительную записку. Помню, как я ему диктовала: Я, такой то, вчера вечером выпил с…

 

Женя Овчарова: И Юра написал в объяснительной, что он был пьян в ночь с 06.06 по 07.07. Т.е почти месяц

 

Козловская Юля: Точно! Может, кто еще вспомнит, что они вытворяли ночью, что преподы сбежались. Мне помнится, они танцевали на крыше штабного вагончика и орали что-то в громкоговоритель.

 

Галя Контрас Дрейзина: Я ещё помню, как в Сатино сел вертолёт. Какие-то «старые» географы мимо летели и решили проверить, как там Сатино.

Я из Сатино ещё помню пасечника дядю Мишу. Ну, самогон его - вряд ли я ещё что-то более рискованное пробовала в жизни (не помню даже пробовала ли я его, но помниться это была очень мутная жидкость). А запомнилось, как мы с Галкой оказались у него на откачке мёда. Там было две строгих дамы, которые рядышком сидели с суровыми лицами и молчали. А нам дядя Миша выставил целый эмалированный таз с обрезками сот с мёдом. Дамы наблюдали как мёд стекал в бидон, и как мы с Галкой пережевывали эти соты. Чтобы нам совсем плохо не было, дядя Миша нам дал ещё свежих огурцов. Короче, когда мы ушли, у меня было полное ощущение, что мёд вытекает у меня из ушей. Тех строгих дам было немного жаль - они, видимо, были при исполнении и от мёда отказывались.

 

Галя Рогатовских: Я помню про мёд! Это было потрясающе! Соты вставляли в центрифугу и начинали ее раскручивать и мед стекал в бидон тугой золотой струей. Я прям помню это сверкающее тягучее золото в лучах солнца. Но потом пару недель я даже думать не могла про мёд.

 

Полина Алексеева: Читаю я это все, и понимаю, что каким-то странным образом в нашем домике собрались примерные девочки, и пили мы в основном чай. Не то чтобы завидно, но ощущение, что мы про какие-то разные практики пишем. Помню, как к нам в домик пришли какие-то крепкие хозяйственные однокурсники и сделали в доме розетку, чтобы можно было кипятить воду в домике, и не мотаться к вагончику за горячей водой. Это конечно было запрещено, видимо, электросеть была рассчитана только на лампочки Ильича. Но как же это было романтично)

 

Надя Виницкая: Вот-вот, Полина! В нашем домике номер 13 вообще никто не пил... Как нам это удалось? Даже мальчики к нам исключительно на чай заглядывали, под гитару попеть или в крайнем случае в мафию поиграть.

 

Оля Деркач: У нас тоже розетка была в домике, на всякий случай замаскированная под мыльницу. И к пасечнику в гости ходили, мёд в сотах ели и медовухой запивали... после медовухи этой не помню, как до дому дошли.

 

Слава Демченко: Вот она память девичья! Я им розетку, Наде спину вылечил и ... эх вы…

 

Полина Алексеева: Прими выражение моего восхищения, хоть и запоздавшего лет на 30) молодой человек, умеющий сам в полевых условиях розетку прикрутить, да ещё чтобы током не шарахнуло, произвёл на юных девиц  большое впечатление)

 

Надя Виницкая: Присоединяюсь!!!!

 

Надя Виницкая: Славочка!!! Я помню!!! И как мы в одной бригаде были, и про массаж, и про розетку. Будет настроение и время, ещё «эссе» напишу. Вывешу в общедоступном месте. И кстати, я знаю, из-за чего начались «тёрки с местными», а в один прекрасный день они пробрались на базу и своровали все аэрозоли из домиков...

В одно воскресенье стайкой брыголодных девиц возвращались мы из Москвы. Из всей компании помню только Олю Серебрянную и барышню, внедрённую к нам, уже после третьего курса. Барышня эта была уже замужем, муж зверски переживал за неё и снабдил баллончиком с паралитическим газом. 

В Боровске к нам пристал агрессивный местный парниша лет 18, которого сопровождал некий мелкий, видимо, младший братишка. Парниша начал нас задирать, пугать, дразнить, и мы поначалу испугались и впали в панику, но Оля нас застыдила - мол, пятеро (или около того) здоровых баб не могут справиться всего лишь с одним мужиком, пусть он и угрожает, что позовёт дружков.

И вот эта самая замужняя мадам распалила ему в лицо весь баллончик. Парень упал замертво, а мы бросились наутёк. Потом ломились в дома к местным жителям, умоляли дать позвонить в лагерь (замужняя мадам и телефон заранее записала). Дозвонилась, за нами прислали автобус из Сатино, а местные потом распускали слухи, что географы-старшекурсники затеяли в Боровске драку..

 

Оля Серебрянная: Вспомнила ещё детали той истории с баллончиком.

На выходные нас отпускали домой в Москву. В воскресенье вечером возле электрички в Балабаново географов поджидал автобус до Сатино. Но в тот раз несколько девочек приехали на более поздней электричке и пришлось добираться в Сатино общественным транспортом, а именно автобусом до Боровска. Неприятности начались ещё на автобусной остановке в Балабаново, когда к нам подошёл нетрезвый возрастной мужик весь в татуировках (тогда их носили только сидевшие) и пообещал нас убить, вообще без повода. А тот нетрезвый подросток стал приставать к нам уже напуганным в Боровске.

 

Саша Варако: Вспомнил историю трезвую. На ландшафтоведении надо было забивать стальной керн тяжелой кувалдой, ну я забиваю, а он не идет: попал, как выяснилось, в камень, окружающие девицы (по-моему К. Шакирова и О. Лаврик) начинают подначивать. Ну я усиливаю натиск и ... керн то я вбил, но он еще погнулся и треснул. А у нас староста группы Бекасов, такой нудный, стал причитать, что все это конец, его не примут, а он отвечает и прочие вопли. Ну я пошел керн сам сдавать. Прихожу уже прокручиваю как буду оправдываться, а там милая женщина в возрасте - посмотрела на керн, спокойно его приняла и добавила "да в первый раз такое, обычно их теряют".

 

Тимофей Кутузов: Всем привет! Да, многое из того что прочитал прошло мимо меня. Про Бредихина помню, он на следующий день после заезда, когда мы приволокли в домик пень и сделали из него стол, поставил нам два, за то что мы не очистили его от земли. Пили много и со вкусом, много играли в преф. Жили в хорошем темпе, игра до 6-00, 1 час сна, завтрак, занятия по расписанию, тихий час, занятия, прогулки и игра до 6-00. Если сейчас так прожить денёк другой, просто сдохну, а тогда 2 месяца и ничего.

 

Алина Котилевская: Немного моих обрывочных воспоминаний. Мы с Олей Баскаковой были в первой группе и первой подгруппе, поэтому наш профиль был самый-самый дальний. Уж не помню, сколько нам до него приходилось идти (довольно долго, полагаю), зато дорога была красивая, и вдоль реки, и по полю, и вдоль леса, и опять по полю... а на несколько практик к нам распределили двух мальчишек, которые после армии допроходили практики, так они, обычно, шли и громко пели. Их любимая песня была "Есть только миг между прошлым и будущим...". Врали мелодию нещадно, но зато пели от души )))

На практике по геоморфологии, почему-то обнаруживались исключительно покровные суглинки, где бы ни делали "закопушки" ))) уж не помню, как выкрутились... видимо, "не наш" был предмет.

 

Лена Рященко: Помню, как на практике по биогеографии в середине июля, наш преподаватель-аспирант отмечал день рождения и пригласил нашу группу отметить его картошкой с грибами. Помню, мы подозрительно отнеслись, но доверились ему, поскольку полагались, что в грибах он разбирается. Картошка была вкусной. Ещё помню, как описывая растения в полевом дневнике,  в маршруте у Лизы оказался баобаб. Было забавно…

 

Маша Тихонова: На практике по биогеографии нашла какой-то цветочек синенький. Принесла в камералку. Преподавательница разволновалась, мы сходили на точку, цветок выкопали и засушили для гербария. Он оказался краснокнижным, его никто не ждал увидеть. Зачем было выкапывать - для меня до сих пор секрет.

 

Оля Серебрянная: Вспомнилась забавная история из практики по почвоведению. Пожилая профессор совершенно виртуозно показывала нам, как правильно отбирать почвенные образцы. Почвенный нож в ее руках больше всего напоминал столовое серебро в руках какой-нибудь аристократической особы на званом обеде у королевы. Копать почвенные разрезы разумеется надо было студентам, на то она и практика. Профессор нам объяснила что почвенный разрез должен представлять из себя прямоугольную яму примерно 1 на 2 метра, причем одна короткая сторона должна быть вертикальной, а другая спускаться вниз ступенечками, чтобы можно было по ним спуститься, всё посмотреть, описать и отобрать пробы. Ещё одним весьма желательным условием было сделать так, чтобы к моменту окончания процесса откапывания и началу процесса описания солнце освещало вертикальную стеночку. Мы в паре с Ильёй чуть ли не по компасу наметили контур своего разреза, вроде бы правильно его расположили, начали копать... Ну и оказалось что немного не рассчитали скорость откапывания. К нашему счастью, когда с утра преподаватель собиралась прийти проверить наш разрез, пошел дождь. Разрез мы докапывали под дождем и очень вовремя сообразили поменять вертикальные стороны местами. Та, на которую солнце должно было светить утром, превратилась в ступенечки. А которая должна была быть ступенечками - к вечеру, когда закончился дождь и пришла преподаватель, красиво освещалась закатным солнышком. Промокшие до нитки, свои пятерки за эту практику мы все-таки получили.

 

Алина Котилевская: Земляника и дождь в предыдущих историях воскресили короткое воспоминание... Опять же с Олей Баскаковой. Но третьим на этот раз был Антон Родионов. Какая из практик была не помню, но кажется, ландшафтоведение. Как раз была пора земляники и мы самозабвенно ей объедались вместо того, чтобы описывать точки. Думали, что опишем на следующий (он же был последний) день. Но, как на зло, зарядил ливень. Антон героически пошел на наш профиль один и все описал.

А по-моему классно получилось с такими диалогами... очень живо )))

 

Антон Паганель Родионов: Где-то в конце 2 декады июня к нам в house 22 зашли трое. Вано Ткаченко, двое других были кажется Валера Васильев и Макс Дятлов или Леха Поляков. Вано прямо с порога указал перстом на меня, лежащего на кровати и поплевывающего в потолок со словами: "Вот, кажется, он силен на такие вещи". С чего он взял, хоспаде? Обитатели домика, среди которых числились также Макс Замотин, Коля Лысый Юшманов, Бегемот уже известный, Рома Коротаев, были заинтригованы. Явно намечалась какая-то авантюра, с алкогольным подтекстом. А к примеру у Макса на это чуйка была потрясающая. Интерес новоприбывших быстро переключился с меня на других товарищей. Что меня сначала разочаровало, но когда я понял о чем речь, то быстро успокоился. Кто-то купил бутылку водки за 25 р. И то ли они пить не хотели (небывалый случай), то ли из-за форса бандитского решили организовать пари. Условия таковы: выпиваешь эту бутылку за 2 минуты, в одиночку естественно, - остаешься при своих, свободен. Не укладываешься в 2 минуты - платишь за нее 25 р. Меня бог миловал от этого мероприятия, а то я бы умер. Вызвался рисковый и бедовый депешист Коля. Я свидетелем не был, но говорят, он с шуточками и прикольчиками уговорил эту бутылку, размеренно и ритмично опрокидывая в себя стопарики, уложившись в 1м 56 сек... Потом молва об этом мгновенно разнеслась по лагерю, и Коля минут 20 переживал свой очередной звездный час. Потом ему конечно стало плохо. Очень плохо. Ночь прошла под аккомпанемент его рвотных масс, извергаемых как водопад на пол. Утром санитарное состояние домика было оценено то ли как 1, то ли как 2-. Симпатичная медсестра Татьяна Александровна с ласковым упреком выговаривала мне за темные тени под глазами, а я действительно так переживал за Лысого как будто сам эту бутылку выпил. С тех пор домик 22 стал синонимом антисанитарии и всяческих пороков и невзгод... Лысому кстати и в Америке эта история аукнулась. Он там встретил выходца из России, москвича и тот, узнав что Коля с геофака, сказал ему: "О, это у вас там был чувак, который бутылку водки за 2 минуты выпил!"

 

Лена Петросян: Последняя история очень сатинская ))) непременно опубликовать про Колю.

 

Дима Бутузов: Я очень хорошо помню эту историю. Присутствовал. Сначала было смешно, потом страшно.

 

Елизавета Семёнова: Да, это оставлю, как вишенку на торте ))

 

Алик Быков: А были ещё танцы до рассвета на крыше камералки...

 

Ира Шахпендерян: Место действия: вход в 22 домик. Вечер. Макс Замотин резко открывает дверь и вталкивает меня во внутрь домика. «Это Ира, она будет у нас жить», спокойно сообщает он обитателям. Я озираюсь по сторонам: слева у окна Бегемот (Денис Милованов), если мне не изменяет память, бреется, глядя на себя через отражение оконного стекла; слева в углу Коля (Юшманов?) отбивает мелодию Depeche Mode на крышке теодолита (или нивелира), Рома Коротаев (кажется спит), Паганель (Антон Родионов) лежит с закрытыми глазами, в наушниках Modern Tallking... В этот момент во мне умерла пай девочка)). До сих пор цитирую наизусть стихи про карликов-дебилов слепо-глухо-немых, которые так самозабвенно декламировал Бегемот).

P.s. Из учебы не помню вообще ничего, разве только как выглядел в общих чертах камеральный корпус. Только свобода, молодость, любовь, желтые кувшинки. 

 

Лиза Семенова: Я собрала ваши тексты в одном и как могла отцензурировала их, чтобы выпуск 1995 года не казался совсем уж маргиналами :). Посмотрите, если возражений нет - отправлю на Геоград. 

 

Галя Дрейзина Контрас: Надя, как замечательно, что у нашего курса в твоём лице есть трезвые воспоминания! Уверена, если прочитаем, то тоже поймём, что были просветы!

 

Алина Котилевская: А как бы Надины воспоминания пошарить на всех? Я хоть и относилась тогда к непьющим, но все равно почти ничего не помню )))

 

Воспоминания НАДЕЖДЫ ВИНИЦКОЙ, выпускницы 1995 года кафедры гидрологии суши о САТИНО-1991: http://www.geograd.ru/blog/18533

 

Слева направо.

Внизу: Алина Котилевская, Ольга Бейгул, Катя Торопова, Андрей Осипов. 

Наверху: Оля Баскакова, Таня Ананьева, Зоя Боярская, Маша Тихонова, Володя Самошкин, Леша Поляков.

 

Дима Соколов, Миша Денисов, Катя Перелыгина, Дима Бекасов, Сережа Лавренкин, Лена Рященко,

Андрей Осипов, Слава Демченко.

 

                                   Валера Васильев и Леша Поляков

 

                                             Илья Гальцов

 

Дима Соколов, Володя Самошкин, Андрей Осипов, Миша Денисов, Катя Перелыгина, Лена Рященко.

 

                     Володя Самошкин, Катя Перелыгина и Слава Демченко.

 

                                       Катя Перелыгина и Слава Демченко.

 

                                         Женя Овчарова и Слава Демченко

 

                                 Оля Серебрянная

 

                    Женя Овчарова и Денис Сырков

 

                                                  Дима Соколов и Катя Перелыгина.

 

             Алина Котилевская и Ольга Баскакова

 

                                          Андрей Степанов

 

Андрей Степанов, Миша Денисов, Женя Овчарова. 

Денис Сырков держит Славу Демченко и Володю Самошкина.

 

                                      Надя Виницкая 

Воспоминания НАДЕЖДЫ ВИНИЦКОЙ, выпускницы 1995 года кафедры гидрологии суши о САТИНО-1991: http://www.geograd.ru/blog/18533