САВИНКИНА Анастасия Александровна (вып. 1957 г., каф. геодезии и картографии)

Мгновения жизни

 Праздничный стол был красивым. Красиво было всё: большую комнату с угловым окном-балконом заливало солнцем, а большой овальный стол с накрахмаленной скатертью был уставлен яствами: пирожными, фруктами, конфетами, чем-то ещё, и главное было впереди. День начинался с детского праздника. Сегодня будут отмечать 8 лет Асе. Сейчас придут дети, мои первые любимые друзья… Громко играет музыка. Поёт хор Пятницкого – на всю квартиру. Мама и тётя суетятся на кухне, отец бреется – все готовятся к празднику ... И вдруг резко наступает тишина. Приёмник новый. Ещё недавно висело радио – "чёрная тарелка", а приёмник – подарок родителям от производства за хорошую работу. Появление приёмника в те далёкие годы событие в семье было, пожалуй, посильнее, чем покупка телевизора многие годы спустя.

А тогда …

Маленький посёлок "Мурмаши" за полярным кругом, на Кольском полуострове. Отец работал на строительстве гидроэлектростанции на реке Тулома. Энергия нужна была Мурманску, страна развивалась.

Музыка оборвалась. Испугались, что сломался приёмник. И вдруг … выступление тов. Молотова … Война …

Ребёнку было трудно понять, что происходит, почему в дом ворвалось что-то такое, что мгновенно изменило всё…

Изменилось всё. Весь посёлок роет окопы, налетают самолёты, пытаются взорвать станцию, а нас, женщин, детей, стариков, сидящих в окопах, обстреливают из пулемётов.

… Почему плачет мама, когда мы, после первого обстрела вылезли из окопа? Она гладит меня по голове, плачут и другие женщины, которые окружили нас. Кто-то всё время говорит маме: "Ничего, не расстраивайтесь, всё пройдёт, так бывает, она ещё совсем девочка". Я стала абсолютно седой в 8 лет …

22 июня 1941 года. Мне 8 лет. Этот день рождения стал тем днём, который разделил всю мою жизнь на до и после и не только жизнь нашей семьи, но и жизнь всего нашего поколения. И всё, что случилось потом, не просто потом, а на протяжении уже всей остальной жизни было всегда окутано страшным, трудноописуемым шлейфом Великой Отечественной войны.

Стоит ли описывать череду тех страшных событий самого начала войны, начало, которое повергло людей, семьи, города природу в такой хаос, который не описать никому никогда. Почувствовать, пережить можно, но лишь тем, кто только сам был участником этого великого печального похода. И только именно это поколение познало силу любви к отечеству,  силу сострадания, ответственности за всё происходящее тогда и потом по жизни. И это уже навсегда.

Мурмаши …Фашистские самолёты обстреливали городок с удивительной частотой. Срочно формировался эшелон с ранеными и женщинами с детьми … Поезд шёл с предельной скоростью. Вагон был забит людьми, стонами, запахами. Не было не только свободных мест, не было, казалось, свободного пространства, а я стояла, вцепившись за поручни у окна и на всю жизнь запомнила, как в небе, в красивом голубом небе, шёл бой наших самолётов, которые сопровождали состав, и фашистских самолётов, как падали и те и другие, и как в вагоне шёл разговор двух военных: "успеем или нет, сможем или нет …". Впереди мост через реку. Если мост фашисты взорвут …

Наш состав был последним, которому "повезло". Мост взорвали за нами, а мы едем, едем, едем в те сороковые, которые нас,  детей сделали рано взрослыми.

Детства, того детства, о котором можно сказать: "в каком счастье мы купались", когда было родительское тепло, ёлки, праздничные столы, игрушки и игры – всё закончилось по "мановению злой волшебной палочки". ...Война.

Была Москва, военная Москва, воздушные тревоги, бомбёжки, слёзы людей и мы, повзрослевшие дети. Мы старались во всём помогать взрослым…

Эвакуировали нас на Волгу, в город Алатырь. Лучшее здание города было отдано под госпиталь. Для нас, детей, лучшей наградой было получить задание в школе дежурить в госпитале: читать раненым, писать письма под диктовку, делать концерты. Мы видели, как страдают солдаты и страдали с ними. Что может сильнее воспитывать характер маленького человека в эти сложные годы – пожалуй, ничто другое.

Родители были со мной. Папа инвалид по здоровью, но у родителей такой трудовой фронт, что мы, дети, почти не видели их. Они уходили на работу, пока мы ещё спали, а приходили, когда мы уже спали. Воспитание – это записочки на столе, кусочек хлеба, картошечка в мундире, а порою засыпали голодными и не очень-то ухоженными. Школа старалась. Делали, по возможности, вкусные завтраки (кусок чёрного хлеба, помазанный повидлом – Боже, потрясающе вкусно). Я помню один Новый год. Всем классом делали игрушки на ёлку. Из газет (окрашивая их) создавали незамысловатые игрушки, цепи. А учителя катали из чёрного хлеба шарики, обмазывали их в сахарном песке и за ниточку подвешивали на ёлку, обещая после праздника раздать эти "конфетки" ребятам.

Прошли страшные годы. Наступил День победы! Какой это был праздник! Ликовало всё и вся. Плакали от счастья и горя, был фейерверк, был ужас разрух, был плач о невернувшихся, было, было …

Наша семья жила в постоянных переездах от стройки к стройке. Страна восстанавливалась после войны. У нас детей никогда не было постоянной школы, друзей, учителей. Череда разных "картин" быта бедствий от разрушенного, оптимизм взрослых – быстрее всё восстановить, не могло не отразиться на формировании нашего мировоззрения.

Сложность жизни всей страны в послевоенные годы воспитывали в молодом подросшем к этому времени поколении большую ответственность к учёбе, желание быть полезными и нужными стране. Выбор профессии становился очень важным событием.

К концу 50-х годов подходит окончание строительства МГУ. Мои родные по материнской линии - москвичи, все кончали МГУ. Я была полна желания продолжить семейные традиции – поступить в университет.

Так как образ жизни родителей был очень подвижный – смена мест, красоты природы, скромность быта склоняли меня пойти на географический факультет. В 1952 году я стала студенткой геофака. Это стало таким огромным событием моей жизни, о котором я никогда не пожалела.

Мои путешествия по стране (работа в экспедициях) дали мне огромный кладезь знаний о природе, её красоте, её хрупкости, её потрясающей гармонии.

Встреч с разными людьми разных национальностей, знакомство с этнографическими обычаями, встречи с людьми, пережившими не только военное время, но и лагерный ужас, и многое, многое … воспитывало моё мировоззрение, отношение к людям, помогало по жизни воспитывать самой своих прекрасных детей.

Я получала специальность географ-картограф, работала в экспедициях по созданию карт для больших строек страны (целина, БАМ, Туркменский канал, раскопки в пустыне Кара-Кум, Кызыл, Тюменская нефть, пострадавшая территория "Маяка", Уральские экспедиции и т.д.).

Мы, геодезисты, топографы, картографы шли первыми, создавая карты. Это было не просто. Не было такого экспедиционного оборудования, какое имеется сейчас. Когда перед Вами лежит лист государственной карты – это не просто изящно исполненный чертёж земной поверхности. В создании этого "листочка" – труд огромного количества людей, труд, который требовал всегда не только высокой квалификации, но и проявления подлинного героизма, высокого мужества многих людей.

Картирование территории, пострадавшей от взрыва на "Маяке" – очень скоро серьёзно отразилось на здоровье всех участников этой экспедиции (фактически все они пережили "первый Чернобыль").

Был БАМ – много прекрасных молодых ребят.

Был, … был – много было очень труднодоступных районов. Это была борьба сильных людей с суровыми условиями неосвоенных земель.

Характеры, сила воли, трудолюбие и бесстрашие – это то, что закладывалось у этих ребят в детстве, в те далёкие суровые, страшные годы войны. И сейчас, на склоне своих лет, вспоминая очень многие события экспедиционных лет, я бы хотела рассказать о таких героях.

 Свой рассказ я посвящаю прекрасным труженикам – первопроходцам, составляющим топографические карты страны – геодезистам, топографам-картографам.  

Осень красиво и быстро заявляла свои права. По утрам было очень холодно, заморозки делали утренники особенно свежими. Сопки полыхали багрянцем и золотом. Было красиво, но так хотелось домой в Москву. Сезон полевых работ завершался. Почти все материалы наблюдений были отправлены в цеха московского предприятия. Но … это страшное "но"… для каждого полевика, когда чувство усталости становится просто невыносимо…

"НО" – ход не вязался. Нужно кому-то срочно вылетать на объект и проверить серию новых наблюдений. Легко сказать: "лети и переделывай". Становой хребет, высоты, каменные склоны, облака, ветер, пронизывающий холод и как знаменатель всего – усталость. Но надо.

Вертолёт доставил топографа Савинкина А.В. и рабочего на одну из точек (вершин) Станового хребта. Повезло. День выдался холодным, но светлым – чистое небо, нет ветра. Ребята обещали быстро провести наблюдения, а вертолётчики пообещали через 3-4 часа их снять с вершины. Ничто не предвещало беды. Оптимизм молодости порою, заштриховывает непредвиденное даже у опытных полевиков.

Горы всегда полны неожиданностей… Вот и на этот раз – немного посильней подул ветер, от горизонта появились облачка, день перевалил на вторую половину и сумерки вот-вот начнут наступать. Ребята успели сделать наблюдения, успели подкрепиться незамысловатыми бутербродами, которые насильно заставила взять женщина с базы экспедиции. А чай в термосе показался вообще райским напитком. Пока перекусили, собрали, запаковали рюкзаки, оглянулись, облака уже окутали соседние вершины и быстро надвигались на злополучный знак-вершину.

Стало тревожно. Становилось ясно, что вертолёт уже вряд ли сможет забрать ребят с вершины. Тот, кто никогда не бывал в горах, вряд ли сможет представить сложность и опасность нарастающих событий. Ругая себя и начальство за легкомыслие этого раунда, Савинкин пытался хоть что-то, хоть что-то придумать. Ничего!… высота, холод камень и скалы, и облака, уже зловеще окутывали вершину, видимость пропала, надвигалась ночь и полная растерянность, полная растерянность впервые за много лет полевых работ. Что делать? Невозможно даже просто побегать, чтобы согреться. Совершенно понятно стало, что это надолго или … навсегда! Никакие мысли не помогали. Можно сесть и заснуть – это конец! Единственно, что решили: прижаться друг к другу спинами, сделать захват руками и стоять, стоять, стоять и по очереди впадать в дрёму.

А дальше всё сложилось в длинный тяжелейший кошмар, когда сознание пропадало и, порою невозможно было понять, где они, что происходит, почему такая боль в ногах, в спине, в голове – везде. И эти облака: то чёрные, то как молоко. Слова уже не получались, порою кто-то издавал какой-то звук: то ли рычание, то ли всхлипывание.

… "Молоко" облаков стало светлеть и, вдруг где-то мелькнула полоска светлого и голубого – не было понятно что - это …

… Тепло постепенно от ног стало подниматься всё выше, меньше стало боли во всём теле, что-то тёплое, какие-то голоса…

Он открыл глаза. Тревожное лицо склонилось над ним, и приятный голос о чём-то спрашивал…

Где я? Что это?..

В больнице сделали просто невозможное, чтобы спасти ребят. Непогода длилась трое суток. На базе экспедиции царило полное отчаяние. И когда, через трое суток, вертолёт подлетел к злополучной вершине, то ребят смогли поднять только сразу вместе. Они были почти без сознания и расцепить их не смогли сразу. И только врачи (или чудо) спасли их.

 Вечная память всем, отдавшим свои жизни за нас, за страну.

 Географический факультет,  выпуск 1957 года,  группа картографов,

                                            Юфина (Савинкина) Анастасия Александровна.