КРАВЦОВА Валентина Ивановна, в.н.с. ГФ МГУ, д.г.н. (вып. 1954 г., каф. геодезии и картографии).

 Странички военного детства.

 Война застала меня в Монголии, куда отец был послан на работу как сотрудник МИД после окончания Института востоковедения. Я училась во втором классе и помню, как мы помогали теребить верблюжью шерсть и вязать варежки для бойцов, собирали посылки и отправляли их на фронт.

В Москву мы вернулись весной 1943 г., когда я училась уже в 4 классе. Приехав, жили в здании МИД на Кузнецком Мосту – площади Воровского, сначала несколько семей в одной комнате, потом получили комнату в квартире, где жили еще 11 семей и была одна раковина и туалет, куда по утрам выстраивалась очередь.

Весной 1943 г. в Москве еще продолжались воздушные тревоги и при объявлении по радио мы спускались в подвал-бомбоубежище во дворе. С наступлением темноты окна завешивались плотной черной бумагой – светомаскировку отменили только в самом конце войны. Асфальт широких площадей был раскрашен крупными прямоугольниками так, чтобы затруднить ориентировку с воздуха, а по улицам девушки в военной форме противовоздушной обороны нередко проносили аэростаты.

Ванной в квартире, конечно, не было, и мы ходили мыться в Центральные бани на Театральном проезде, где обычно выстраивалась длинная очередь, а в дополнение к билету выдавали микроскопический кусочек простого мыла, который старались не израсходовать, а взять обмылок домой для стирки.

Кухни в нашей квартире тоже не было, и еду готовили на примусах и керосинках, которые стояли в комнатах или в коридоре у двери. Помню огромное горе соседей, у которых прямо с керосинки кто-то посторонний, пришедший с черного хода, украл кастрюлю с варившейся кашей. С продуктами было плоховато, картофельную кожуру не выбрасывали, а промывали и жарили из нее оладьи. Хлеб и другие продукты покупали по карточкам, которых в семье был целый набор – рабочие, детские, иждивенческие, у каждого свои граммы. Дифференцировалось снабжение и по другим признакам, например, под нами на Кузнецком Мосту был донорский магазин с продуктами получше. С тех времен мне запомнилось солодовое молоко, которое выдавали по детским карточкам, и мама добавляла его в пшенный суп.

Очень важно было определиться с питанием семьи. Родители подкармливались каждый на своей работе. Мама преподавала в Индустриальном техникуме на Сретенке и когда ей доставались талоны в столовую УДП (кажется, это означало «учительское дополнительное питание», но мы расшифровывали как «умираю, дай поесть»), она отдавала их мне. А когда их не было, я шла с судочками в столовую МИД и брала папин обед «на дом», и мы дома честно делили его пополам. Брата я водила в ясли, потом в детсад, и за его кормежку мы были относительно спокойны.

По приезду в Москву меня определили в 240 школу на Рождественке, а на лето устроили в летний школьный лагерь в Марьиной роще. Каждое утро я совершала путешествие на трамвае от Неглинки до завода «Борец». Зеленым массивом, где мы играли, нам служило кладбище около завода. Но руководители – преподаватели сумели и в это лето многое показать нам в Москве – мы ездили в уголок Дурова, в Шереметьевский дворец в Останкино, культурная жизнь в Москве шла своим ходом.

В сентябре 1943 г., перед началом учебного года, нас, окончивших 4 класс, послали в колхоз в Дмитровский район. Мы собирали картофель, молотили зерно на току. Жили в колхозной избе, спали на сеновале. Кормили нас одной картошкой, помню что была от нее сильная изжога. Тогда, в 11-летнем возрасте, я получила свою первую трудовую книжку – настоящую колхозную книжку с заработанными трудоднями, которую, к глубокому сожалению, не сохранила. Проработав месяц, мы возвращались домой с картошкой в рюкзачке и ржаной мукой, из которой мама испекла картофельные пирожки. Председатель колхоза обещал нам прислать зимой обоз с заработанными продуктами, но этого, конечно, не произошло.

Так что воспоминания о первом военном годе в Москве, в основном, съестные. Да и в последующие годы войны и в первые послевоенные этот аспект оставался немаловажным.

Между тем дела на фронте улучшались и небо над Москвой все чаще стали озарять салюты в честь освобождения городов. Окна нашего дома на Кузнецком выходили на небо прямо над Красной площадью, хорошо были видны столбы лучей прожекторов, разноцветные ракеты, трассирующие пули.  И вот наступил долгожданный день 9 мая, когда объявили об окончании войны. Сообщение передали накануне поздно вечером, и из квартир и подъездов весь город выплеснул на улицу. Бурю радости передать невозможно, мы плотной толпой двигались по Театральному проезду к Красной площади, шли с танцами и песнями, с объятьями и слезами, с качанием и подбрасыванием вверх всех военных. И каждый год в праздник Победы встает в памяти этот незабываемый вечер.