20.05.2016

НОВИКОВА (ВОДОПЬЯНОВА) ЛИЛИЯ ИВАНОВНА, выпускница 1961 года кафедры экономической географии СССР, кандидат экономических наук, ООО "Газпром ВНИИГАЗ"

                                           

   Со школьных лет у меня появилось хобби - увлечение хореографией. Оно было хорошим украшением детства и юности, но потом  мне показалось, что это все же легкомысленное хобби и с возрастом  с этим пора кончать. Как я заблуждалась!

   Поступила в университет, а здесь тоже обнаружилась благодатная почва для моего «легкомыслия»: в доме культуры МГУ работал хореографический кружок и, естественно, объявлен прием первокурсников. Ну, как здесь устоять? Пришла, меня приняли, стала заниматься в шикарном зале с зеркальной стеной. Занятия сопровождались концертами, в том числе и выездными. Помню замечательную гастрольную поездку в Киев во время студенческих каникул, когда я была очарована эти городом.

   На нашем географическом факультете хореография оказалась тоже востребованной и не только на ежегодных смотрах художественной самодеятельности факультетов, но, главное, в агитпоходах с концертами в деревнях Можайского района, которые проводились в декабре в день советской конституции обязательно, а иногда и ближе к 8 марта. Базой было Красновидово - место нашей учебной практики. Тогда в деревнях не было телевизоров, а столичные театры были очень далеко и практически недоступны. На наши концерты, которые мы давали в сельских клубах, собиралось много народа, нас тепло встречали. Это была радость человеческого общения.

   Кончились студенческие годы. Я уже мама. Кажется, с танцами покончено. На смену пришли водные лыжи, а затем горные, в которых я ценила не скорость,  а пластику движений. С годами и с этими видами спорта пришлось распрощаться.

   Я уже была в солидном возрасте (около 45), когда меня уговорили заняться бальными танцами. Я сделала «круглые глаза», но пошла посмотреть, как это выглядит. Посмотрела, соблазн был непреодолим и осталась лет на 10. Это свое «легкомыслие» я по-прежнему не афишировала. Только коллеги по работе отмечали, как легко я двигаюсь и гнусь на сельхозработах, которые сопутствовали научной работе в течение всего периода социализма.        

   Домашние тоже наконец-то оценили мое хобби: в свои 60 мне не составляло труда забираться на высокие яблони в родительском саду для сбора урожая или обрезания веток, а старенькая мама была очень довольна сохранившейся, моей, как ей казалось,  крестьянской хватке, когда в мои руки попадали лопата, грабли или  что-то подобное.

   Возраст внес очередные коррективы в мою жизнь. Теперь, кроме работы в собственном саду, я только плаваю, любуюсь хореографическим искусством , в основном, по телевизору и иногда с улыбкой вспоминаю наши студенческие концерты. Воспоминанием об одном из них мне и хочется  поделиться. Может быть, кто-то из действующих лиц откликнется.

   Итак, однажды вечером приходим на очередные занятия в наш университетский дом культуры, а нам объявляют, что вместо занятий сегодня - участие в концерте на сцене актового зала. По случаю Дня советско-чехословацкой дружбы университет посетила чешская делегация во главе с послом, после чего в связи с этим событием в актовом зале должен состояться концерт московских артистов, а наш хореографический коллектив дома культуры МГУ пригласили исполнить чешскую сюиту «Жбан», незадолго до этого очень удачно поставленную нашим руководителем, раскопавшим  этот номер в какой-то специальной литературе. Это был танцевально-игровой номер, в котором был занят весь наш коллектив, свыше 20 человек. Костюмы и обувь по нашим размерам были привезены из «Мостеакостюм», приведены в порядок. Выяснилось, что нет двух парней, в том числе моего партнера, математика Жени Петрова. Искать было бесполезно: если ребята не пришли, у них были серьезные причины, да и времени уже не оставалось даже на разминку, пора было готовиться к выходу на сцену. Руководитель решил заменить обоих парней собственной персоной. Мне были даны следующие указания: оттанцевать первую половину сюиты, которая не в парах, затем отвести свой сольный кусок с руководителем, если мой партнер все-таки не придет, далее девчата должны меня «заиграть» и спрятать за мраморную колонну, где я должна была простоять до конца номера и потом вместе со всеми убежать за кулисы. Он же  должен был заменить потом еще и другого парня.

Итак, ведущий объявляет нашу сюиту «в исполнении студентов и преподавателей МГУ». Понимаю, что это неспроста, а наш руководитель должен олицетворять собой либо  доцента, либо профессора.

    Мы, девчата, торжественно выходим на сцену с украшенным лентами жбаном, который игриво и загадочно несет истинная чертовка с физфака Нэля. В ее исполнении это воспринимается так: то ли еще будет. Вокруг жбана устраиваем танцы и игрища. Появляются наши галантные кавалеры. Они пришли на гулянку в шикарных праздничных одеждах: в шляпах, расшитых жилетах, ярких кушаках, блестящих высоких сапогах и ослепительно белых рубашках с пышными рукавами. Но нас это не волнует: мы сами все утопаем в пене кружев на всех деталях наших одеяний, а на наших юных головках - ажурные чепчики с крылышками, как у ангелов. Все строго в национальном стиле. Парням долго пришлось выделывать всякие коленца, прежде чем мы стали отвечать им тем же. Наконец, лед растаял, мы забыли про свой жбан, выстроились и кокетливо прошлись перед парнями, а затем по авансцене  перед сидевшими в первых рядах чешской делегацией и ректоратом. При этом каждая, согласно сценарию, должна была изобразить из себя если «ни мисс мира», то хотя бы первую красавицу деревни, на околице которой разворачивалось танцевальное действо. Мне это здорово удалось (редкая удача, потом не могла повторить), наверное, потому что работала за себя и за того парня и еще знала, что скоро буду стоять за мраморной колонной «мадам Брошкиной». Изъян в номере должен быть не замечен или чем-то компенсирован. Затем отвела свой сольный кусок «с солидным  профессором», который в конце по замыслу припал передо мной на колено и картинно обвел меня вокруг себя. Боковым зрением отмечаю длину его ноги, на которую он припал (не споткнуться бы!), но он, профессионально работая руками, увеличил радиус окружности, по которой я обегала его на хорошей скорости, и все получилось, как надо. Далее я «поделилась впечатлениями» с подругами, которые меня «заиграли» и я, разгоряченная, прижалась спиной к одной из мраморных колонн, что украшают сцену актового зала. Стою, не шевелясь, чтобы зрители не заметили. Холод мрамора обжигает спину, я стала опасаться, не подхвачу ли  мне тогда еще неизвестный радикулит. А на сцене все встали в пары и начался такой финальный пляс! Летит пыль из-под сапог и люстры вот-вот закачаются, но, увы, без меня и Жени. Наконец все кончилось и я вместе со всеми под аплодисменты убегаю  за кулисы.

    На другой день меня встретили мои однокурсницы, которые, оказывается, присутствовали на этом концерте вместе со студентами других факультетов, и сказали следующее:

« Лилька, ты так хорошо смотрелась. Один парень с тебя глаз не сводил и постоянно повторял: «Смотрите, смотрите вон на ту девчонку». Он так расстроился, когда ты «потерялась».

«Где же она? Где?» -  вопрошал он;

«Да вон, за колонной спряталась» - разъяснил ему более сообразительный приятель; 

«Не может быть» - не мог поверить мой поклонник, что такое нужно было куда-то прятать;

«Сейчас увидишь, выскочит, когда все побегут со сцены» – вправлял ему мозги сосед.

    Пришлось чистосердечно признаться девочкам, что успех успехом, но такого финала, как в замечательном фильме «Мост Ватерлоо» (снятая в 1940 г. военная драма о любви молоденькой балерины и военного офицера) у меня не было, хотя сюжет и был похожим. Не ждал меня «мой Рой» после концерта, наверно в МГУ служебный выход со сцены трудно было найти, не то, что в каком-то захудалом лондонском театре прошлого века. Да и нравы изменились. Но все равно приятно вспомнить. Как молоды мы были!