Поколение редеет. Вот не стало Саши Фетисова. Мы почти ровесники, сокурсники (выпуск 1972 года), люди одного дела и близких взглядов. Поколение – не самое четкое понятие, круг радиусом лет в пять, десять или больше. Но узнается с полуслова, намека, символа, порой невнятных другим поколениям.

 

Наше поколение ценило что-то универсальное, общее для всех: творческие таланты, честную дружбу, открытость. Были качества, считавшиеся – явно по недомыслию – архаичными, и нарождавшиеся, но еще не признанные (предприимчивость, например). Ко второй категории ценностей отнесу интеллигентность. Между тем Сашу Фетисова отличали облик и суть интеллигента, помноженные на оптимизм и доброжелательность.

 

Студентами мы близко не дружили, но взаимная симпатия была. И когда в начале текущего века он вдруг пригласил меня к себе на кафедру в роли полставочника, я не колебался, хотя учился на смежной «соцстрановской», а стал скорее «отечествоведом». Ни разу не пожалел. Бывало всякое, но сильно не задевало благодаря поддержке и доверию Фетисова.

 

Мягкий стиль его руководства не отменял известной строгости. Без нее никак, да погоду на кафедре делала не она. Вот примечательная история. Звонок от коллеги с предложением сочинить диссертацию за одного якобы оболтуса. Богатый папа щедро платит. По теме узнал аспиранта кафедры, не моего и не Сашиного, но умницу, чего отец, как видно, не признавал. Недолго думая, я пошел к Саше. Мнения совпали, и он сказал: «Давай утрем папаше нос!». Клиента позвали, накачали советами, придав ему по мере сил ускорение. Защита прошла на ура.

 

Своя докторская у Саши не родилась. Административная текучка засасывает, беря столько душевных и физических сил, что если не успел до занятия поста, то шансы тают. Это не только случай Фетисова. А идеи у него были, и какие! Контуры целого направления – эволюционного страноведения, так называемый эффект резонанса, объясняющий взлет ряда стран наложением пиковых фаз разных волн развития, и многое другое. По-моему, главным, что занимало его в науке, была ни много ни мало старая, но не раскрытая до конца загадка бедности и богатства. Над ней еще в XVIII веке бились первый русский экономист Иван Посошков, британский классик Адам Смит. Бился и Саша, находя одну из разгадок в географии, точнее – в соседстве и близости стран и народов в ее самом широком смысле.

 

Как всякий глубокий исследователь, он обладал тонким чувством баланса между капиталом нетленного наследия и манящими свежими перспективами, старым и новым. Одну статью в соавторстве открывали именно Сашины вопросы: «Живем ли мы в переломное время, или такое чувство рождает банальный эгоцентризм каждого поколения? Если это то самое «интересное время», которого желают китайцы своим недругам, то ощущаем ли мы его зловещий привкус?».

 

Конечность земного бытия и смена поколений для стареющих страт болезненны. Мое поколение засиделось на работе, медля с уходом на временный или уже вечный покой не только по материальным причинам. Мы жили в двух, даже в трех эпохах – стабильно-советской, перестроечно-кризисной и следующей (определять ее рано, не кончилась еще). И какое-то время пахали «за того парня», что откосил куда-то в лихие годы от образования с наукой. Однако пора и честь знать.

 

Сашину активность с середины 2010-х гасил тяжкий недуг. В последние годы на него, исхудавшего, неуверенного в движениях, стало больно смотреть. Но кафедра его любила и чтила. Остается надеяться, что память о нем и обо всех нас испарится не сразу и не окажется злой.

 

А Саша был еще поэт. Название не столь давней (2020 г.) книжицы его стихов и заметок «Все было хорошо!» передает натуру автора. Не удержусь, приведу шуточную, зарифмованную с реальной английской «Эпитафию армейскому мулу»:

 

Здесь мул лежит бывалый.

Когда он был живой,

Лягнул он генерала,

Майоров целый строй.

А жертв не столь уж важных

И в день не сосчитать.

Вот бомбу мул отважный

Зря пробовал лягать.

 

Улыбнемся друг другу на прощание, это тоже хорошо.

                                                                                                                                      АНДРЕЙ ТРЕЙВИШ